— Я думал… — Сергей замялся.
— Ты думал… Какое откровение?! Я знаю, о чем ты думал, сказать?!
— Скажи.
— Ты думал, что если я с тобой переспала, то можно меня теперь таскать за собой, как собаку?! Или ты хотел поехать ко мне?! — Варвара, подумав о наркотиках, уже торопилась и злилась. — Я, солдат, живу на квартире того, чьи пальцы у меня на шее, а удар кулака на губе. Мне негде жить! Конечно, можно в общежитие перебраться! Солдат и студентка — две голые худые жопы-мослы. Два нищих заброшенных куска говна. Пошел ты! Я не хочу быть говном! Я не так давно из него выбралась! И я еще чувствую на губах его вкус вперемежку со спермой Ричарда…
— А у меня во рту металлический привкус, как при контузии, и приятный аромат рыбы от твоих губ, — Сергей ничего не понимал и не слышал.
— Да пошел ты со своим романтизмом! Все, не провожай! Я сама тебя найду!
И ушла. А он стоял. Через полчаса сходил в магазин и купил чекушку водки. Выпил из горла и вернулся к театру зачем-то. Пришел в себя через час, когда закончился спектакль, и мимо прошел Верник с двумя, покрытыми предсексуальной испариной, кобылами.
* * *
— А далеко идти? — спросил Рич переводчика.
— Нет, здесь все поблизости. Маленьких комнат, где трахаться можно, — очень много.
— Забавно было бы узнать, сколько сейчас людей на этой улице одновременно ебется. Вот бы сверху посмотреть, а крыши убрать, чтоб только голые жопы свистели, — вслух подумал Горров.
— Я узнавал, — продолжил переводчик. — За одну ночь такая девочка, как ваша, примерно, пять — семь партнеров сменит.
— Три презерватива надень, Рич, — окатил грустной шуткой Горров. — А у девочки купи трусы и папочке своему под подушку засунь, чтоб мать нашла. Пускай тоже, сука, поучаствует в проекте.
— Заткнись. Он хоть и мудак, но он — мой отец, и ты не имеешь права его оскорблять, понятно?!
— Как знаешь.
— Я сам решу.
Они поднялись на второй этаж какой-то хибары, Хорхе придержал дверь, и все вошли в «святая святых».
— Большая кровать, уже застеленная свежим бельем,
— телевизор,
— зеркало,
— два плетеных кресла,
— бутылка какого-то местного пойла на столике из ротанга.
— Мило-то как, — выдохнул, издеваясь Горров, и, став абсолютно серьезным, хлопнул по-деловому в ладоши: — Работаем.
— Разговаривай только с ними. Мы в стороне. Нас — нет.
— Блядь. Хорошо. Переводчик?
— И его нет.
— Все.
Ричард сел на кровать. И голову обнял. Она обняла его за руки. Тихонечко. Он устал. И решил, что пошло все на хуй. Будь, как будет.
