— Ты че-нить понимаешь?
— Понимаю, Варь.
— Посмотрите на нее, понятливая какая?!
— Ты и сама все понимаешь…
— Да! Понимаю! Я видела, что его это бесит. И хотела, чтобы он бесился.
— Вот он и бесился. И ты же этого хотела, не так ли?! Варь, может, не он — псих?
Потом они сидели двадцать минут молча. Потом обе посмотрели друг на друга, синхронно встали и обнялись.
— Давай, Славка, сожрем здесь все, к чертовой матери!
— Сожрем обязательно… и это… еще вот что… не спи, по крайней мере… сегодня не спи с охранником, а?!
— Посмотрим на его поведение.
— Че сказать… по крайней мере — честно, подруга.
* * *
Через час Сергей сходил еще раз в магазин. Вернулся, поставил на стол пакет с продуктами и стал вынимать: бутылка «Столичной», сосиски, ржаной хлеб, килька для Митрича, маринованные помидоры и «Coca-Cola».
Мейерхольд подошел, схватил бутылку «Coca-Cola» и вышвырнул в окно. Вернулся к столу и сел, жадно глядя на еду. Потом, почувствовав вопрос во взгляде Сергея, поднял голову:
— Кровь афганских детей.
— В смысле?
Мейерхольд ударил по столу кулаком:
— «Coca-Cola» — это кровь афганских детей.
— Ладно, проехали. Давай стаканы.
Они сидели на пустой кухне. Два солдата. Два героя.
— Давай, Мейерхольд, за наших парней.
— Давай, брат, за «Архангела», который остался без ноги после этой ебаной бойни…
— Мейерхольд, послушай… Только спокойно, ладно? Я не говорил тебе… Все тебе не говорили… Он ушел… Повесился…
Тишина. Мейерхольд молча поднял стакан водки и выпил. Поставил его на стол. Молча смотрел на него минуту. Потом вскочил, схватил стакан и кинул в стену, схватил за волосы и ноздри Сергея и придавил к холодильнику.
— Что ты несешь, сука?! Что ты порешь, блядва?!
Сергей врезал ему в живот. Мейерхольд задохнулся, закашлялся и загнулся на пол. Сергей сел рядом.
— Два года назад. Избил свою девушку, чтоб ей легче было перенести все потом… Чтоб вины не чувствовала… А потом повесился на перекладине, на которой с детства подтягивался…
Мейерхольд сидел на полу, как подросток, поджимая ноги, упершись в них подбородком и чувствуя себя парализованным.
— Написал почему? Хотя, хуй ли тут писать… И так ясно.
— Оставил записку. Мать, когда ее открыла, то ничего не поняла.
— Что там?
— Служу Советскому Союзу!
— Налей.
— Иди, садись.
Мейерхольд, словно старик, забрался на табурет. Взял на руки кота и стал чесать его круглую башку.
— Пусть земля ему будет пухом.
Выпил стакан и запустил его в стену.
— Давай, Серега, вываливай, что там у тебя с девушкой?
