Это был захват территории. Это был интеллектуальный прорыв. Для него требовалось желание подключаться к мышлению тех людей, которые строили пути. Требовалось понять структуру их мышления и смысл их работы. Весь процесс оказался прекрасной подготовкой для моего будущего взаимодействия с властью: я видел, как она работает и что предпринимает для защиты своих интересов. Странное дело: в такой ситуации ты не чувствуешь, что грабишь кого-то, участвуешь в преступлениях и занимаешься подрывной деятельностью. Скорее, ты бросаешь вызов самому себе. Люди этого не понимают; они думают, что мы все жадно гнались за богатством или, погруженные в свои мрачные фантазии, мечтали о мировом господстве. Нет. Мы пытались понять масштабы и потенциал нашего собственного разума, понять, как функционирует мир, чтобы выполнить свой долг, который, скорее всего, есть у нас всех. Мы просто хотели жить в этом мире полной жизнью и сделать его лучше в пределах возможного.
Внутри системы мы натыкались на своих противников. Это все равно что в темную ночь встретить незнакомцев. Я думаю, тогда в мире всего лишь человек пятьдесят – противники они были или собратья? – принадлежали к элитарной группе компьютерных первопроходцев, работавших на высочайшем уровне. Вполне типичный ночной разговор: австралийский хакер встречается с итальянским хакером внутри компьютерной системы французского ядерного комплекса. В юном возрасте от такого просто сносит крышу. Днем ты ходишь по улице в супермаркет, встречаешь знакомых, просто прохожих, которым кажешься оболтусом-подростком, а ты-то знаешь, что провел эту ночь в глубинах NASA. Ты чувствуешь, что бросаешь вызов генералам, влиятельным лидерам, и со временем некоторые из нас стали чувствовать, будто вступили в контакт с главными политическими силами в наших странах. В этом не было ничего зловещего и криминального, нам все казалось естественным, ведь мы считали себя борцами за свободу личности. В конце концов мы даже не претендовали на какие-то суммы, единственным вознаграждением для нас оставались приобретаемые профессиональные знания. Сеть была в наших руках. Мы смотрели на Пентагон или Citibank и говорили: «Мы взломали их. Мы вошли и поняли их компьютерную систему. Теперь часть ее – наша. Мы вернули ее в общее пользование».
Никто из нас во время наших ночных вылазок никогда не причинял никому вреда, но мы не были такими уж наивными и не думали, будто власть согласится с нашим мнением. Австралийские власти пытались уже в 1988 году организовать несколько показательных процессов, чтобы оправдать принятие нового закона о компьютерных преступлениях, и стало ясно, что нужно вести себя осторожнее. Я обычно прятал свои дискеты в пчелином улье, поскольку был уверен, что ребята из Агентства по расследованиям и уголовному розыску не рискнут соваться туда во время своего разбирательства.
