Через полутора суток вернулись в лагерь, и как полагается, отправились прямиком к Глебову. Саныч докладывал обстановку, а я сидел у стола, смотрел на оладьи. Самые настоящие, из белой муки, они лежали горкой в железной миске, и поблескивали капельками масла. И рядом стояла берестяная плетенка, в которой, как я подозревал, было варенье, конечно, черносмородиновое и не очень сладкое, но все равно варенье, и оладьи и варенье предназначались нам.
Но к оладьям мы приступили не сразу, пришел Щенников, а с ним еще несколько человек, Саныч выставил рюкзаки и стал раздавать добычу. Все доставалось сначала Щенникову, он осматривал каждую вещь и передавал ее дальше, по принадлежности, гранаты оставлял себе.
Саныч пребывал в хорошем настроении, подшучивал:
– Знаете, почему Щенников все гранаты себе забирает? Он на каждой гранате осторожненько гравирует – «Смерть фашистам». И неприличные знаки еще.
Глебов кашлянул.
– Игорь Иванович ведь часовщик по профессии, – рассказывал Саныч. – Мастер – золотые-руки, мелкие работы осуществляет с закрытыми глазами. Он и на патронах то же самое производит. Можете посмотреть – на каждой пуле выцарапано «Щенников И.И., с советским приветом». Правда, надо в лупу смотреть, так не видно. А вы знаете, что он накопил пятнадцать наручных часов и в каждые вмонтировал отравленную иглу с пружиной, сложил эти часы в ящик и подбросил на псковскую дорогу? Фашисты обрадовались, часы поделили – а ровно в час дня иглы вонзились во вражеские запястья! И пятнадцать трупов!
Теперь кашлянул уже Щенников, а мужики поглядели на него еще с большим уважением.
– А вот, кстати, и часы, – Саныч достал часы. – Но эти часы у нас идут Лыкову… Где Лыков? Нету его?
– Кашу варит, – сказал Щенников. – Давай мне лучше. Мне хорошие часы на самом деле нужны…
Он поглядел на Глебова.
– Я никогда отравленных часов не делал, это он выдумывает все.
– Делал, все знают. И я тебе, Щенников, часы не дам. Тебе часы дай – ты их сразу к бомбе приладишь.
– А Лыков что, к каше приладит? – спросил Щенников.
Все немного засмеялись.
– Нет, это Лыкову совершенно серьезно. Он все время то не доваривает, то переваривает, теперь будет съедобно. А Щенникову я в следующий раз принесу…
В землянку проник Ковалец. Осторожненько так, как хорь в птичник, потихонечку, посмотреть на наши прибытки. И Саныч, конечно, это заметил.
– Ковальцу тоже есть, – сказал Саныч. – Все как заказывал.
– Я тебе ничего не заказывал, – Ковалец начал стягивать с рук черные кожаные перчатки, я такие у наших ни у кого еще не видел.
