– Ну, хватит! – прикрикнула Алевтина. – Развылся!
Правильно, слишком уж похоже у Щурого получалось, на самом деле «Юнкерс», аж мурашки по спине.
– Да я просто… – Щурый сел на топчан с подарком. – Просто ведь. Спасибо, Саныч.
В дверь постучали. Щека у Саныча нервно дернулась.
– Входите, – Алевтина не оторвалась от вязанья.
Показался Ковалец. Улыбчатый, собранный, уверенный, какой-то даже сияющий.
– О, какая теплая компания! – Ковалец прихлопнул в ладоши. – Кого я вижу просто так! Фанера и его подмикитчик!
Это я то есть, подмикитчик.
– А мы тебя ждали, – тут же ответил Саныч. – Рассказывали, как ты с лошадями знакомился. Все смеялись. Ха-ха-ха!
Саныч ткнул меня в бок.
– Ха-ха-ха, – сказал я.
Алевтина стала вязать быстрее, спицы позвякивали и пускали от самовара черных зайчиков. Я устроился поудобнее на нестойкой мебели, кажется, будет нескучно.
Ковалец уместился напротив Саныча, вытянул ноги, сапоги у него тоже блестели, я оказался между блестящих сапог и загадал желание.
– Погода-то какая, а? – бодро сказал Ковалец. – Снежище валит. Зима-то холодная идет.
– Ты думаешь? – спросила Алевтина.
– Конечно. По всем приметам.
– Плохо… – вздохнула Алевтина.
– Не переживай, – сказал Ковалец. – Там сейчас гораздо лучше. Кольцо так и не замкнули, дорога жизни действует, воздушный мост организован. Эта зима самая легкая. И вообще к весне блокаду снимут, это точно.
– Да?
– Наверняка. И людей оттуда каждый день вывозят. И через Ладогу, и самолетами. Не переживай.
Алевтина потерла лоб.
– Я тоже про это слышал, – сказал Саныч. – К весне блокаду точно разорвут. И продовольствие там есть, помнишь, Леха, обоз проводили?
Ковалец зевнул.
– А это что за народное зодчество? – он кивнул на подарок Саныча. – Дай-ка сюда эти гуси-лебеди.
Ковалец выхватил у Щурого птицу, стал разглядывать. Я отчетливо услышал, как заскрипели у Саныча сапоги. Руки лежали на столе, сапоги скрипели от ярости. Ковалец это тоже, конечно, услышал.
– Наверное, Фанера сделал, – он пренебрежительно посадил птицу на край стола. – Ничего воробей, нормально. Ты правильно это, Фанера, придумал, холода приближаются, снег валит – с дровами могут быть перебой.
Саныч промолчал.
– А мне понравилось, – сказал Щурый. – Хороший гусь, я его к потолку подвешу.
– Ну-ну, – Ковалец хлопнул себя по коленям и тоже скрипнул сапогами.
Им бы дуэт устроить – «Скрипучие подметки», и выступать по бригадам, скрипеть и сатирические куплеты петь.
– А я тоже с небольшим подарком, – Ковалец торжественно поднялся со скамейки.
