– Вторжение в Афганистан? – предложил Грант.
– Нет, нет, – вмешалась Мадлен. – Сейчас важно не то, кто вторгается в Афганистан, а против кого это вторжение. Наука, как всегда, не знает, что она ищет. Когда вы должны что-то увидеть, вы смотрите “Вуаля”.
Грант фыркнул. Сэм пожал плечами. Мадлен вернулась в своему журналу.
***
Сэм бочком пробрался в тесное хранилище своего оборудования. Потолок был высоко, выше семнадцати футов над головой, откуда свисала единственная лампочка в сорок ватт. Сэм знал, что когда-то эта лампочка перегорит и замена ее будет сродни подвигу Геркулеса в этом помещении с размерами четыре фута на пять. Временами Сэму казалось, что наиболее яркие часы творчества он пережил здесь, в “лифтовой шахте”, а не в освещенном и налаженном мире лаборатории компании “Химической промышленности” Кука. Его труд освещали тогда лампы дневного света, в распоряжении была самая современная техника, но то время было скучным и поразительно невдохновляющим. Теперь, живя в алькове позади выставленных фигур пещерного медведя, работая почти в шкафу, он испытывал подъем, ему способствовала беспрецедентная удача.
“Вся проблема в деловом костюме, – рассуждал он. – Это точно. Не следует заниматься химией, не снимая пиджака и галстука”.
Электроника занимала каждый дюйм стены от пола до высоты протянутой руки Сэма. Полки сделал он сам, пристраивая оборудование в доступные места, находя пространство для домашнего компьютера “Хальцион”, модель 38-Б с придуманным им самим алгоритмом. Провода змеились повсюду. Датчики и антенны на крыше музея сообщали оттуда полученную информацию.
Понимают ли меня Мадди и Грант, задумывался он. Эта мысль приходила к нему непрошеной. Он думал о лампочке, горевшей под потолком, накачивая свет в темные углы помещения, все это время, которое он приходил сюда. Мадлен Шенк и Грант Александер приветствовали его в музее еще семилетним ребенком.
Лампочка не может гореть вечно, как не может вечно продолжаться его дружба с этими двумя людьми, составляющими персонал музея. Он слабо улыбнулся. Рассматривают ли они его как ребенка? Простая ли это терпимость?
Нет, я чувствую нечто более глубокое. Нечто реальное.
Мадлен Шенк движима почти религиозным почитанием правды. Грант Александер преданно поддерживает ее, кроме того, им двигают силы, которых Сэм пока не понял. Любят ли они друг друга? Ответ явно положительный, но они не любовники. А были ли когда-нибудь? Он бросил думать об этом. Он никогда не посмеет спросить об этом, они же со своей стороны никогда не откроют этой тайны.
