Как-то вечером францисканец стоял, прислонившись к стене, и наслаждался обрывками семейных бесед, доносившимися из домов. Осанистый господин подошел вдоль по проулку, посмотрел на него и пожелал доброго вечера. Смущенный тем, что его застали врасплох, Фра Андреа кратко ответил на приветствие и зашагал прочь.
Но незнакомец заговорил вновь и указал на дверь. Он добавил, что это его дом, и пригласил войти. Лишь только очутившись в освещенной комнате, монах увидел, что хозяин - раввин.
Так Фра Андреа познакомился с рабби Харуном бен Хаму и стал регулярно его навещать. Он наконец нашел марокканца, с которым можно говорить на религиозные и метафизические темы. Рабби Харун бен Хаму был чрезвычайно учтив и охотно вступал в серьезную беседу, но Фра Андреа понял, что, прежде чем высказывать свое мнение об иудейском законе, необходимо внимательно изучить Талмуд. Он читал по складам на древнееврейском, и эти небольшие познания, приобретенные еще в юности, теперь оказались как нельзя кстати.
Больше года посвятил он усердной учебе. Он исписал заметками целую книгу и заучил назубок Мишну. Тем временем он постоянно ходил к раввину, который в конце концов познакомил его с двумя другими - рабби Иудой ибн Дананом и рабби Шимоном Сакали. Фра Андреа заметил, что обоим претит присутствие безмолвного христианского монаха, и это вызвало у него жгучее желание их поразить. Трудно было усидеть молча - не терпелось обсудить с ними их религию, но Фра Андреа верил, что однажды сможет выйти на арену богословского спора во всеоружии, и пока придерживал язык.
Наконец решив для себя, что изучил Закон не хуже и, возможно, понимает его отношение к исламу и христианству даже лучше, чем они, Фра Андреа отважился выступить в следующий раз, когда они сошлись вместе.
Как он и рассчитывал, они выслушали его с недоверием и изумлением. Раввины медленно кивали, озадаченные странной метаморфозой. Например, он отметил, что Галаха не имеет никакого отношения к Богу и что даже в аггадических Мидрашим ничего не сказано о природе Божества.
Рабби Шимон Сакали оцепенел. В каждой фразе заключено бесчисленное множество значений, сказал он.
Полемика продолжилась, и Фра Андреа страшно захотелось их смутить, ткнуть носом в их же противоречия. Он много лет упражнялся в искусстве богословских диспутов и хорошо натренировал память. Он мог вспомнить дословно все, что говорил каждый собеседник, и повторял аргументы, глядя на того, кто их впервые привел.
