Приоткрывается дверь, ведущая в глубину дома, появляется круглое узкоглазое девчачье личико. Черные волосы заплетены в косички.
— Папа, — громким шепотом кричит девчонка, с любопытством разглядывая нас, — мама сказала, чтобы ты поднялся. Там этому… новенькому плохо совсем…
— Ладно, вы пока ешьте, — Николай поднимается с табурета. — После поговорим…
Он уходит. «Новенькому», надо же! Мы, помыв руки, снова садимся. Сапог берет нож, хлеб и начинает нарезать буханку толстыми ломтями.
— Ты что делаешь?! — кричит Аслан, подскакивает и вырывает у него нож. — На столе резать нельзя! Доска для чего, э?
— Стол — божья ладонь, — слышим мы серьезный голос от двери.
Это белобрысая, которая Таня.
— Мама попросила за вами поухаживать, — объясняет она свое появление.
— Как там наш Хо… малой наш? — интересуется Сапог.
— Плохо, — качает головой Таня. — Мама боится, что отек легких может начаться. Мы анальгин сделали, камфору сделали, антибиотик… Что ж вы, здоровые лбы, так его застудили?
— А мама у вас врач? — спрашивает Губастый, жадными глазами глядя на нарезанный хлеб.
— Да, педиатр, — кивает Таня. — Пятнадцать лет стажа.
В печке трещат разгорающиеся дрова. Аслан, покраснев от натуги, приносит из сеней здоровенную столовскую кастрюлю-выварку Я сижу с краю и кидаюсь помочь, но он мотает головой и в одиночку доносит выварку до печки.
— Большая у вас семья, — продолжает разговор Губастый.
— Семья-то большая, да два человека всего мужиков в ней… — смеется Сапог.
— Нет, мужиков пятеро, только трое совсем маленькие, — улыбается Таня. — А родных детей и правда всего двое — Вичка и Павлик.
— Как — родных? — не понимает Губастый.
Мы переглядываемся.
— Ну, своих у мамы с папой двое, а мы — приемные, — с обезоруживающей простотой говорит Таня.
— Так у вас че, семейный детский дом, что ли? — недоумевает Губастый.
— Нет, просто дом. Но семейный, да. Папа с мамой нас усыновили. Мы все теперь — Мезиновы.
— Ну, значит, семейный детский дом называется, — упирается Губастый.
— Семейным детским домам помощь от государства положена, — терпеливо объясняет Таня. — А нам никто не помогает. В администрации сказали, что у нас документов каких-то нет. «Набрали детей, — говорят, — вот и возитесь с ними». И соседи еще…
Она кривит губы, в глазах — слезы.
— Что — соседи? — спрашивает Сапог.
— Два раза дом поджигали, — Таня справляется с волнением, даже пытается снова улыбнуться. — Трактор сожгли.
— Шакалы! — коротко бросает от печки Аслан.
