Без сомнения, многие вещи угнетали принца Евгения. Он, по всей видимости, ушел в себя. Несмотря на необыкновенные перипетии, через которые он только что прошел, и события, настоятельно требовавшие разъяснений и искренних признаний между дядей и племянником, он мало говорил с принцем Арибертом. Всякий, даже прямой намек на остендские дни он с большей или меньшей ловкостью оставлял незамеченным, и принц Ариберт не был ближе к разрешению тайны заговора Жюля, чем в ту ночь, когда они с Раксолем посетили игорные залы Остенде. Евгений хорошо знал, что он был захвачен агентами дамы в красной шляпе, но, без сомнения, пристыженный тем, что он был проведен ею, он нисколько не торопился разъяснить дело.
— Ты хочешь принять Симпсона Леви в этой комнате, Евгений? — спросил Ариберт.
— Да, — последовал угрюмый ответ. — Почему же нет? Если у меня здесь и нет настоящей свиты, это еще не причина, чтобы не давать аудиенции, как принято… Ганс, можете идти!
Старый слуга быстро исчез.
— Ариберт, — продолжал владетельный герцог, когда они остались одни, — ты думаешь, что я сумасшедший?
Принц Ариберт невольно вздрогнул:
— Добрый мой Евгений, не говори глупостей!
— Я говорю, что ты считаешь меня сумасшедшим. Ты уверен, что этот приступ горячки оставил на мне вечный след. Может быть, я и действительно сумасшедший, как знать? Бог видит, что после всех пережитых мною ужасов нетрудно сойти с ума.
Ариберт не отвечал. В сущности, у него в голове не раз мелькала мысль, что ум Евгения еще не вполне вернулся к нормальной деятельности. Как бы то ни было, но эта речь племянника немедленно убедила его в полной здравости ума последнего. Он почувствовал, что если бы он только мог вернуть полное доверие племянника, то братское доверие, которое существовало между ними в дни их детских игр, — все могло бы быть хорошо. Но теперь, казалось, Евгений вовсе не был расположен одарять кого бы то ни было своим доверием. Молодой принц вернулся из царства теней, но некоторые из них последовали за ним, и он, по-видимому, был не в состоянии освободиться от этих мрачных спутников.
— А кстати, — сказал вдруг Евгений, — я ведь, наверно, должен наградить этих Раксолей. Я им в самом деле очень благодарен. Если я подарю девушке браслет, а отцу тысячу гиней, будет ли этого довольно?
— Дорогой мой Евгений! — в ужасе воскликнул Ариберт. — Тысячу гиней! Да знаешь ли ты, что этот Теодор Раксоль мог бы купить всю Познань, не сделавшись нищим?! Тысячу гиней! Ты бы с таким же успехом мог бы предложить ему шесть пенсов.
