— Да, вероятно, ты прав, — согласился принц Ариберт, — но, похоже, у твоего господина есть на это свои, особые причины. Скажи-ка, — продолжал он, меняя тему разговора, — как случилось, что ты покинул принца, моего племянника, в Остенде и вернулся в Познань?
— По его приказанию, принц. — И старый Ганс, привыкший к прихотям королей и знавший половину секретов всех дворов Европы, кинул Ариберту многозначительный взгляд. — Он послал меня обратно с… с поручением, ваше высочество.
— И ты должен был вернуться к нему сюда?
— Именно так, ваше высочество. Я и вернулся сюда, хотя, сказать по правде, уже начинал бояться, что никогда больше не увижу своего господина.
— Принц был очень болен в Остенде, Ганс.
— Я так и думал, — мрачно ответил Ганс, медленно потирая руки. — И до сих пор еще не вполне оправился.
— Мы одно время совсем потеряли надежду на то, что он выживет, Ганс, но благодаря своему великолепному организму он благополучно перенес это испытание.
— Его нужно очень беречь, ваше высочество.
— Да, безусловно, — торжественно проговорил Ариберт. — Его жизнь очень дорога Познани.
В эту минуту Евгений, владетельный герцог Познанский, вошел в приемную залу. Он был бледен и вял, мундир, казалось, сильно стеснял его. Волосы его были слегка всклокочены, темные глаза смотрели с каким-то тревожным беспокойством — ему было, видимо, не по себе. Он походил на человека, за плечами которого стоит грозный призрак и который боится оглянуться. Но в то же время на нем, несомненно, лежала печать царского достоинства, и нельзя было не поразиться контрасту между больным Евгением в мизерной комнатке в Остенде и этим принцем Евгением в королевских покоях «Великого Вавилона», окруженного всей роскошью и помпой, какими только новейшая цивилизация может окружить людей с высоким рождением.
Весь остендский эпизод был пережит и предан забвению, будто этого никогда и не было. Он существовал еще, как затаенный позор, в сердцах людей, ставших его свидетелями. Принц Евгений выздоровел или по крайней мере выздоравливал и был перевезен в Лондон, где и продолжал по-прежнему прерванную нить своей придворной жизни. Дама в красной шляпе, неподкупная и дикая мисс Спенсер, бесчестный, но изысканный Жюль, темный, сырой погреб, жалкая, тесная спальня — все это отошло в прошлое. Благодаря принцу Ариберту и Раксолям Евгений благополучно выпутался из истории и был в состоянии снова вступить на свое общественное и официальное поприще. Император был уведомлен о его благополучном прибытии в Лондон, после неизбежной задержки в Остенде имя его вновь фигурировало в придворной хронике газет. Словом, все казалось в порядке. Только вот Жюль, Рокко и мисс Спенсер все еще разгуливали на свободе, тело Реджинальда Диммока покоилось в дворцовом мавзолее Познани, а принцу Евгению предстояло еще свидание с Симпсоном Леви.
