– Этот тебя бил?
Он всматривался, я ждал, потом перещелкнул на второй снимок, обратно, еще раз, потом прокрутил видео. Серега закивал головой и замычал:
– О-о-он, о-он, па-адло. И еще с ним двое бы-ыли, здо-оро-овые.
– Может, тебе приятно будет, Серега, – теперь этот, справа, на нарах посидит.
– На на-арах? При-иятно мне. Моло-оток ты, боксер. Ка-ак? Расска-ажи.
Я в двух словах рассказал. Поспрашивал и его, но у того все в голове перепуталось – везде была боль, там, здесь...
– По-омя-янем Ваню. Му-ужжик был, во-ор, а му-ужик! Помя-янем, не чо-окаясь, ца-арство ему...
– Кто его, Серега?
– Свои, кто-о!
– На кого похоже?
– На-а все-ех по-охоже. Де-еньги, де-еньги все. Как это? Ищ-щите же-енщину? Не-е! Лу-учше де-еньги ищ-щите. Из-за денег беда. Вы-ыпей с на-ами, бо-оксер!
– Не пью. Есть здесь буфет? Сейчас куплю чего-нибудь, пять минут. Не налегай так на стакан, Серега, вредно.
Я спустился вниз, нашел буфет и купил пару пакетов сока и бутерброды. Когда вернулся, у окна уже сидело четверо. К двум пьяненьким мужчинам присоединились две знакомые мне дамы, заводские приятельницы Сереги. На подоконнике стояла початая бутылка дешевого портвейна.
– Че-его так до-олго? Ду-умал, уехал ты со-овсем. На-аливай, че-его хо-очешь, бо-оксер. По-омянем!
Обе дамы уже хватили, глаза их блестели, лица разъезжались в смехе. Мое появление лишь ненадолго прервало сумбурный поток их рассказов: они приехали прямо с кладбища.
– ...Она свою вуальку ни разу и не подняла. Уж что там у нее – слезы или смех, я не знаю...
– Слезы от радости, хи-хи-хи! На кой ей этот старый хрыч был нужен? Надоел! А видали бы, как тот сегодня от нее не отходил! Ну, прям банный лист прилип! Постеснялись бы, перед гробом-то!
Дамы вещали без передышки, выхватывая друг у друга эстафету при первой же заминке подруги.
– А чего им стесняться теперь! Ишь, стеснительных нашла! С этаким наследством вся стеснительность быстренько вылиняет. Женила-таки на себе, сумела девка, во, ловкая, секретарша вертлявая, а женила! Ну, вы, мужики, совсем не в уме, вам только покажи кой-чего...
– Теперь им – хошь во дворце живи, хошь за границу – на что им твой завод сдался, пропади он пропадом! Чтоб глаза мои больше его не видели, один кашель от него себе нажила, да хоть бы кто чем отблагодарил! Тьфу!
– А ты видала, как она землицу в могилу бросала, – вот умора! Как будто грязюку какую в руки брала, тронуть брезговала, а ведь в ней муженьку родному лежать! Ну, женушку наш Ваня выбрал себе напоследок...
