— Это очень интересно, милорд, но что требуется от меня? — спросил Алекс, едва сдерживая нетерпение.
Лорд Хартфорд достал из кармана клочок бумаги и передал его Алексу.
Тот развернул его и прочел: «Честити». Он уставился на лорда с немым вопросом в глазах.
— Я взял его из вазы, которую моя жена приготовила для жребия. Когда придет ваша очередь, вы можете показать имя «Честити».
Новое подозрение, возможно, еще более опасное, зародилось в душе Алекса.
Должно быть, это отразилось в его взгляде, потому что лорд Хартфорд добавил резким тоном:
— Я не собираюсь вас сватать. Я просто хочу, чтобы Честити приятно провела эти праздники. Если бы ее подруга не была так увлечена своим женихом, я бы не вмешивался. Вы проявили доброту один раз; я подумал, возможно, вам не все равно, вот и все.
Алекс колебался. Затем недобрая усмешка появилась на его лице. Действуя заодно с Хартфордом, он сможет нарушить планы властной леди Хартфорд, что весьма забавно, да и пресечь приставания младших сестер; а вспомнив, с каким отвращением восприняла Честити его поцелуй, он подумал, что постарается вызвать у нее еще большее раздражение и она будет старательно избегать его компанию, что тоже забавно.
— Вы можете не отвечать сразу, — сказал лорд Хартфорд — Однако, нам пора присоединиться к гостям, иначе моя жена заподозрит заговор.
Алекс машинально сунул бумажку в карман и последовал за хозяином по коридору. Салон был наполнен музыкой. Синсирити сидела за фортепьяно, сэр Чарльз стоял возле нее и переворачивал ноты. Транквилити ослепительно улыбнулась Алексу и указала на свободное место рядом с ней. Алекс улыбнулся в ответ, присаживаясь на диван.
Транквилити игриво шлепнула его по руке и зачирикала в самой очаровательной манере.
Алекс оставался неподвижен. Он даже не мог сказать, почему на него нашло это оцепенение. Проведя четыре года на полуострове, ему следовало бы научиться что-нибудь чувствовать. Он так мечтал о возвращении к цивилизованной жизни, в светское общество дам, одетых в изящные наряды. Однако реальность поразила его своей скукой. Его вновь охватило нетерпение. Он получил задание — его мало интересовали причуды высшего света. Четыре года сражений, подчинения приказам и чувству долга совершенно изменили его, и теперь он хотел только выполнять порученное ему дело.
Он посмотрел в дальний угол комнаты, где сидела в одиночестве Честити. Впрочем, не совсем в одиночестве. Возле нее расположился пастор, его тихий храп тонул в звуках музыки.
