Понять, кто из них я, означало догадаться о своем месте на ободе колеса и приготовиться к взлету или падению.
— Вот, новый поворот, — я покрутил на столе бумажку с колесом Фортуны, — что он нам несет, пропасть или взлет? И не разберешь, пока не повернешь...
Гениально Макаревич обыграл старинную идею! Начитался наверное древних текстов. А может быть, и сам состоял в тайном обществе, где постиг сакральное учение о механике удачи? Хотя какие тайные общества в эпоху застоя!
— Что за чушь в голову лезет! — пробормотал я и обратил помыслы к делам насущным.
Проблем было много. Самой серьезной был орден Алькантара. Испанцы больше мне не товарищи, это ясно. Неужели прав был Слава, утверждая, что рыцари приедут снимать сливки? Так оно и вышло, между прочим. Эррара подождал, когда мы захватим фургон, дал время найти золото и передраться, а потом явился на готовое. Увидев двоих встречающих, комтур все правильно понял и приказал открыть огонь.
Я не злился на коварного рыцаря. Понимал, что так и должен был поступить цивилизованный человек в земле варваров: нанять для грязной работы дешевую силу из числа местных уголовников, а когда они сделают дело, постараться их уничтожить, дабы не компрометировали орден. Да и золото в орденской казне лишним не будет.
Параноидальные рассуждения Марии Анатольевны о жестоких и прагматичных тайных обществах оказались удивительно верными.
Кстати, поскольку я уже при деньгах, не мешало бы помочь несчастной вдове. Я чувствовал себя в долгу перед супругой Петровича.
Хотя, стоп! Денег-то пока нет. Золото еще надо превратить в свободно обращаемые средства. С этим вполне могла помочь сама Мария Анатольевна (наверняка у спутницы старого копателя имелись обширные связи в барыжной среде), но реализовать наиболее ценные предметы — блюдо и чарку — я собирался у Бориса Михайловича Маркова в салоне «Галлус».
Вспомнив о господине Маркове, я посмотрел на часы. Почти семь... Раньше одиннадцати беспокоить директора магазина вряд ли стоило. Оставшееся до визита время можно было посвятить здоровому сну, но спать не хотелось, и я решил поваляться в ванне. Следовало отмыться от вони, усталости и... скверны. Произошедшее вчера наложило на меня отпечаток, я ощущал свершенное злодейство как прилипшую к коже грязь. Странно, раньше такого чувства не возникало.
Испоганенную одежду я сложил в пакет. Тряпки не отстирать от мерзости греха, проще выкинуть и забыть. С грехами было сложнее.
