— Двести рублей. Я думаю, хватит.
Экзамены предположительно должны были продлиться две недели. Затянулись же они на целый месяц и шесть дней. Сергей Герасимов, главный экзаменатор, задерживался на съемках, а он вместе с Тамарой Макаровой должен был утверждать нас на последнем туре. Первые же два они доверили рядовым преподавателям, из которых я помню лишь одного, симпатичного молодого человека по имени Юрий Ягодинский.
Атмосфера вступительных экзаменов известна всем, поэтому не буду долго на этом останавливаться, скажу лишь, что, сидя в коридоре и ожидая вызова, я был уверен, что провалюсь. Эта уверенность была вызвана тем, что вокруг оживленно, раскованно и весело (в отличие от меня) сновали красавцы и красавицы — с таким торжествующим видом, что можно было смело утверждать: мне, тихому, застенчивому провинциалу, в институте просто не хватит места.
К экзаменам по мастерству актера я подготовил все, что требовалось: монолог, басню, стихотворение, прозу. Но на первом же туре обнаружил, что лучше всего слушателями воспринимается отрывок из «Детства» Горького, в котором дед обучает маленького Алешу азбуке. Моя способность изображать стариков смешила, удивляла и в результате благополучно дотянула меня до последнего, третьего — герасимовского — тура. Абитуриентам, отобранным Герасимовым, оставалось после этого сдать лишь общеобразовательные предметы.
Мой дед из Горького рассмешил и Сергея Аполлинарьевича. Он подозвал меня к столу и спросил:
— Мне сказали, что ты у нас самый юный. Сколько тебе лет?
Мне было шестнадцать, но я так растерялся, что сказал:
— Пятнадцать!
— Пятнадцать? — удивились все.
— Фу ты! — спохватился я. — Что я говорю? Мне уже шестнадцать.
Герасимов благодушно улыбнулся:
— Да, ты много старше, чем мы предполагали.
Комиссия покатилась со смеху. Рассмеялся и я.
Вернувшись из Москвы, я открыл дверь нашей комнаты.
Мамы дома не было. Я нашел ее у трамвайной остановки.
— Как же ты похудел! — вырвалось у нее. — Почему телеграмму‑то не послал? Я бы встретила.
— Денег не было.
— Понятно… Ну как? — осторожно спросила мама.
Я вздохнул.
— Провалился… на последнем туре.
Мама обняла меня и сказала:
— Не огорчайся, сына. Я уже переговорила с руководством завода. Поработаешь токарем, а потом решим, что делать дальше.
Идя домой, мы говорили о чем угодно, но только не о моем провале в институт. Мама рассказывала, как дела у нее на работе, кого из моих одноклассников она видела.
Мама зашла в комнату первая. Я задержался у порога.
