Вечерами я пересказывала в бараке романы, которые помнила и любила. «Тайс» Анатоля Франса, «Анну Каренину» и «Воскресение» Льва Толстого, «Капитанскую дочку» Пушкина. Женщинам нравилось меня СЛУШАТЬ.
— Кать! — спрашивали. — Ты случайно не учительница? Хорошо язык подвешен…
— Нет, — отвечала за меня Аня. — Простая работница с фабрики. Она просто много читала. Муж из библиотеки приносил.
Аня не знала обо мне ровным счетом ничего, разве только то, что Я Ей открыла вначале. однако каким‑то глубоким женским чутьем она улавливала, что за моим рассказом о неудавшейся любви к немцу Кроется что — то другое.
Однажды она шепнула мне:
— Ты их ненавидишь, я знаю… В глазах огонь, с губ готово сорваться проклятие, но ты себя сдерживаешь. я это вижу.
Женщины стали ходатайствовать перед лагерным начальством,
Чтобы меня направили на рытье окопов, так как там я могла получать дополнительное питание, молоко И Мясо.
— Все, Катя! — однажды сообщили мне женщины. — Завтра поедешь с нами. Мы договорились с шефом. Тебе нужно поддержать Себя. Ты Такая слабая, худенькая. скажи, чем живет твое дитя?
Предложение ездить на окопы привлекло меня тем, что появлялась Реальная возможность сбежать.
Начальство дало мне испытательный срок, не зная, справлюсь ли. Работа и в самом деле была очень тяжелая, а по моей слабости и вовсе непосильная.
Несмотря на строгий надзор, женщины оберегали меня от тяжелого труда, боясь, что я надорвусь.
Они Так обработали полицейского, что он даже стал отпускать меня на огороды. Я Уходила метров на 20–30, нарывала полные сумки КАРТОШКИ, СВЕКЛЫ, НАЛАМЫВАЛА, СКОЛЬКО МОГЛА УНЕСТИ, КУКУРУЗЫ.
Женщины были очень довольны.
Ёсли на окопы приезжала большая комиссия, то меня опускали на дно самой глубокой ямы, снабжали лопатой, а начальнику лагеря указывали:
— Посмотрите, как копает! Слабенькая, но как старается! Не отдыхает совсем!
При таком усердии меня определили на окопы постоянно.
…В лагере становилось неспокойно.
— Русские наступают… — слышалось отовсюду.
Запретили собираться по вечерам и слушать рассказы, разгоняли всех по баракам. Там, где мы рыли окопы, была большая заливная долина, а справа неподалеку высился кожевенный завод. Иногда меня отпускали варить картошку во дворе завода. Но когда конвойные менялись, меня заставляли рыть окопы наравне с другими.
— Бросай землю повыше, хоть одному в пику, — говорили подруги. — Выбирай комья потяжелей и огрей кого‑нибудь из комиссии.
Орудийные залпы и налеты советских самолетов участились. В ночь бывало по два — три налета. Женщины кричали:
