Он помнил только, что проснулся в ставшем обычным настроении, погулял с зевающим Джорджем по берегу перенесенного с Земли кусочка Коули, умыл озерной водой лицо и руки и сел на берегу ждать положенного завтрака. Как всегда, круглый участок почвы опустился под землю, а потом снова вынырнул на поверхность, уставленный брикетами, кубиками и цилиндрами с питьем. Может быть, вода и вывела его из себя, послужив жидким детонатором для накопившейся внутри человеческой взрывчатки. Может быть, сыграла свою роль полная, невыносимая предсказуемость происходящего. Он и сам не осознал, в чем было дело.
Как ему потом рассказал Джордж, выбрав брикет из набившего оскомину рациона, Уокер встал и что было сил пнул гору брикетов, кубиков и цилиндров в направлении коридора. Во время учебы в колледже его несколько раз специально вызывали для того, чтобы пробить штрафной удар, а ноги его не утратили былой силы. Да и вообще он находился в прекрасной физической форме. Еда и питье взвились в воздух, описывая пологую дугу. Ударившись об электрический барьер, два брикета пролетели почти до самого входа в коридор, прежде чем обуглились и с треском сгорели.
Каждый день узнаешь что-нибудь новенькое, сказал он себе, когда запах горелой еды донесся до его ноздрей. Например, брикеты виленджи не становились лучше от дальнейшей термической обработки.
— Марк, это глупо.
Уокер сумасшедшими глазами уставился на пса.
— Правильно. Я — не умный. Да и ты тоже глуп. Честно говоря, благоразумие начинает мне надоедать. Меня тошнит от роли благовоспитанного щенка. — С этими словами он нагнулся и принялся собирать с земли камни, грязь, песок, сгнившие сучья и прелые листья. Набрав горсть, он швырял все это в барьер. За барьер не могло проникнуть ничто. Органические вещества сгорали.
Ошеломленный Джордж попятился от швырявшегося землей друга. Глаза пса забегали от Уокера к большому загону и обратно. Пес громко залаял, а имплантированный в мозг Уокера транслятор услужливо перевел:
— Марк, прекрати, ты меня пугаешь!
— Заткнись! Я устал от этого, понимаешь? Я от всего этого устал!
Он плакал, слезы струились по его щекам, но он не переставая наклонялся, рыл и бросал; наклонялся, рыл и бросал.
— Я хочу выбраться отсюда! Выпустите меня! Почему вы не водите меня гулять, черт бы вас всех побрал?!
Уокер швырял камни, сучья и песок в барьер, кричал и ругался минут пять, прежде чем показались двое виленджи. Джордж заметил их первым и резво кинулся к противоположному концу кусочка Сьерра-Невады, ближе к большому загону.
