— Мое почтение! Передумал?
— Заболел. Еще с утра нездоровится. Бабка не пускает. Разве ей докажешь?
— А не врешь? — недоверчиво спросил Витя.
— Думай как знаешь.
— Да-а, — неопределенно протянул Витя. Разговора не получалось, и он вскоре ушел.
Сергей взял ведра и нехотя побрел на огород. Он доставал из колодца воду, разносил ее двумя ведрами, поливал грядки, но делал все это неохотно и как во сне. Ему хотелось бросить все и бежать, бежать без оглядки. Куда угодно, только бы не встречаться со своими ребятами.
Вдруг Сергей увидел среди кустов картофеля цветок. Это был мак. С алыми лепестками. Мальчик прямиком через грядки поспешил к цветку, наклонился, сделал лунку и вылил в нее полведра воды. Сергей знал, что завтра уже лепестки опадут — ну и что же? Зато появится головка, а в ней много-много маковых зернышек. Сколько может вырасти кустов в следующем году? И вспомнилось Сергею — повсюду на огороде цветы, цветы… Было ли это?
Рано утром, едва за окнами начало синеть, Павел Иванович вышел на крылечко и увидел хозяйку с подойником в руках.
— С добрым утром, Марфа Саввишна! — поздоровался он. — А я думал, вы еще спите.
— Корову вот вышла подоить.
Старуха вынесла на крылечко большую кринку и принялась процеживать молоко.
— Я всегда рано просыпаюсь, — пояснила она. — Видно, от старости. Да и дела находятся. Хочешь не хочешь, подымайся спозаранку. А вам, Павел Иванович, можно бы еще и позоревать. Что это вы всполошились ни свет ни заря?
— Тоже дела есть. Мне Семибратову повидать нужно, а она, говорят, бывает в правлении только утром да поздно вечером. Вот и хочу захватить с утра.
— Что верно, то верно, — согласилась старуха, — в летнее время днем ее в поселке не поймаешь. Все больше на поле…
Павел Иванович достал из колодца ведро воды, пофыркивая от удовольствия, умылся, затем окатил себя до пояса ледяной водой и, усердно растираясь суровым полотенцем, ушел в дом. Через несколько минут он уже снова появился на крылечке.
Был он невысок ростом, худощав. Лицо смуглое. Над высоким, крутым лбом курчавятся черные волосы. Глаза быстрые, острые, с суровинкой. На нем военная гимнастерка, подпоясанная офицерским ремнем, и такие же, защитного цвета, брюки. На ногах черные, начищенные до блеска ботинки.
Опираясь на палку и слегка прихрамывая, Павел Иванович спустился с крылечка и направился к калитке.
— Может, перекусили бы чего, — сказала вдогонку Марфа Саввишна. Выпили бы кружку парного молочка.
