— Павел Иванович, а в тылах вы не бывали? У партизан? — спросил Ваня Пырьев.
— Нет, не довелось. Но в селах, где хозяйничали гитлеровцы, бывал. Вот я расскажу об одном случае, который запомнился мне на всю жизнь. Да и не только мне. Дело было в Белоруссии. После упорного боя мы отбили у фашистов одно захваченное ими село — все дома или разрушены, или сожжены. Население ушло в лес. И вот, когда мы вступили в село, я увидел на улице небольшую девочку, лет семи или восьми. Как сейчас ее вижу — одета в старенькое ситцевое платье, синее в белый горошек. Босая. Волосы светлые, почти белые. Заплетены в две небольшие косички. Девочка лежала на улице, видимо у своего двора. Я удивился — кругом ни живой души, а тут — девочка.
Подбежал к ней — она была мертва. Вы думаете, девочка была убита шальной пулей или, может быть, осколком? Нет. Ее закололи штыком. — Павел Иванович тяжело опустил руки на стол. — Вы понимаете? Значит, нашелся человек, у которого поднялась рука на ребенка! Девочку закололи в спину! Должно быть, она бежала, кричала, а он гнался за нею со штыком в руках и…
Свет от «летучей мыши» слабо освещал Павла Ивановича, но все видели, что нижняя губа его подергивалась.
— Мы похоронили ее. И дали клятву отомстить этим двуногим зверям, чтоб никогда больше…
Павел Иванович замолчал, сел на скамью. Потом он встрепенулся, словно сбрасывая оцепенение, застеснялся и, через силу улыбнувшись, сказал, указав на газету, которую читала Аня:
— Мои фронтовые друзья крепко держат слово, а вот я… — Он кивнул в сторону будки, где, залитый светом фонаря, висел бумажный лист. — Как видите, сплоховал.
— Ничего, Павел Иванович, впереди еще не один день, наверстаете. Была бы охота, — сказал бригадир. — Успехи-то не сразу приходят.
— То, что упущено сегодня, Лукьян Кондратьевич, не наверстать ни завтра, ни через месяц. Никогда! И получается, что этот день прожит не так, как должно. Выходит, он потерян.
— Павел Иванович, — обратилась к учителю Аня, — тут наши девушки-лобогрейщицы хотят с вами поговорить. Предложение у них есть.
Павел Иванович не успел ответить Ане, как у дальнего конца стола поднялась высокая, стройная девушка и сказала:
— Я старшая на лобогрейке, вроде звеньевой. Зовут меня Галина Загораева. Мы решили вызвать вас и Сережку Зотова на соревнование — кто больше скосит. И договор уже составили. Вот я прочитаю. Можно?
Она подвинула к себе фонарь и, склонившись над листком бумаги, принялась читать. Договор был коротким и в основном сводился к тому, что лобогрейщики обязуются скашивать каждой машиной не менее шести гектаров в день.
