И в самом деле — перед глазами появились пляшущие языки пламени, маленькая девочка там, в огне, исчезала, превращаясь в горстку пепла, а рядом кто-то смеялся, мужской голос приказал: «Поехали», — и добавил что-то гадкое, с похабным оттенком, потому что смех стал сильнее.
«Я этого не вынесу», — подумала Лика и подошла к окну.
Там было сумрачно, серо, судя по тучам, собирался пойти снег.
Она сжала виски ладонями, некоторое время смотрела на пустой двор, там бегала черная собака.
Какой-то человек позвал ее — собака обернулась, помчалась к нему. Лика слегка улыбнулась, и ей стало легче дышать.
Она собралась с силами, потянулась, сказала: «Все, видений и галлюцинаций на сегодня хватит, кошмаров тоже, думаем о веселой черной собаке во дворе и о том, что сегодня непременно будет хороший день».
Вышла в кухню — там мама поливала цветы на окне. Не оборачиваясь, сказала:
— А ты видела, цветы на герани расцвели — странно так, зимой…
Лика хотела ответить, что нет, не видела, она уже с утра чувствует себя разбитой, ей совсем не до цветов, но — одумалась, удивившись этому странному раздражению.
— Ага, — улыбнулась она. — Странно.
Пришло в голову, что алый цветок похож на огонь, поежилась, снова ощутила тревогу.
Чайник засвистел, она налила кофе, включила радио.
«…Сгорел дом местного священника… В огне погиб он сам, его жена и маленькая дочь…»
Лика застыла.
Дочь. Девочка. В огне.
Огонь… Отъезжающая машина… Смех и похабные шутки. Огонь — и девочка. «Они убивают во сне».
Все сейчас связывалось воедино, и — за всем этим Лике виделась странная, бесформенная, безликая тень.
Девочка…
— Боже мой, — проговорила мать. Она стояла рядом, но ее голос звучал как будто издалека.
Лика вскочила, чуть не опрокинув стул, бросилась к телевизору.
«Ты же знаешь, что ты увидишь».
Она помотала головой — нет, это другая девочка, она знает, такого не бывает! Слишком — страшно, жутко, непонятно, Господи — этот мир становится все страшнее.
Руки Лики дрожали, губы стали сухими. Она щелкнула пультом, включила телевизор — какая-то девица мотала распущенными волосами и рассказывала про чудодейственный шампунь, а другая влезала в тесные джинсы, и все это было глупо, но — это была передышка. Лика знала, что это лишь — передышка.
Когда показали кадры сгоревшего дома, ей показалось, что она чувствует запах гари совсем близко, но — это можно было пережить.
«И тот случай, и то, что произошло теперь, не может быть действиями спившихся воров. Деревенские жители… конечно, пьют, но бандитов и убийц там нет. Они пашут землю на оставшихся от колхоза тракторах, скотину держат — овец, коров. Все, что едят, своими руками выращено. Когда деньги нужны — лес рубят, который еще остался. А в истории отца Алексея что-то не так. Кому-то он очень мешал, люди эти, кажется, сознательно стоят на стороне зла», — сказал мужчина с умным, интеллигентным лицом и грустными глазами.
