Затем, остановившись за башней, откуда их не могли видеть, Вольдемар схватил Докки за руку и воскликнул:
— Ma chèrie Евдокия Васильевна! Вынужден заметить, что все, в том числе и я, обратили внимание на ваш уединенный разговор с его превосходительством генерал-лейтенантом Палевским. Да-с… Должен сказать, что я, как человек светский, понимаю ваше желание пообщаться со столь достойным и даже легендарным офицером, но в то же время забота о вашей репутации не позволяет мне замолчать тот факт…
— Ах, оставьте! — Докки высвободила руку и отступила на шаг от Ламбурга — он встал к ней слишком близко. — Моя репутация вас совершенно не касается! И разговор с генералом никак не может ее испортить.
— Не скажите, — Ламбург опять попытался к ней приблизиться. — Граф холост, поэтому беседа с ним наедине может привести к определенным подозрениям со стороны общества. Вместе с тем наши с вами особые взаимоотношения и даже, смею заметить, обязательства… да-с, обязательства по отношению друг к другу…
— У нас с вами нет никаких особых взаимоотношений и тем более обязательств, — огрызнулась Докки и отошла еще на пару шагов. — Ежели вы имеете в виду, что сделали мне предложение, то хочу напомнить, что я вам отказала и даже не обещала подумать.
— Но мои чувства к вам остались неизменны, — упорствовал Вольдемар. — И вы не можете не учитывать этого, да-с… А поддержка вашей семьи дает мне надежду на вашу благосклонность, а в будущем…
Докки, утомленная бесконечными выяснениями отношений, уже не могла и не хотела сдерживаться.
— Никакой надежды, — холодно отрезала она. — Я не собираюсь выходить замуж ни за вас, ни за кого бы то ни было еще.
— О, ma chèrie Евдокия Васильевна, — он обескураженно развел руками, — вы просто упрямитесь, хотя в глубине души, как любая женщина, стремитесь к семейным отношениям, к собственному очагу, жизни под надежной защитой мужа…
Докки отвернулась и пошла к лошадям. Ламбург поплелся за ней, на ходу все еще пытаясь объяснить, как много она теряет, отказываясь от его руки, но когда-нибудь она это поймет, и потому он всегда будет рядом, чтобы вновь предложить ей свою поддержку в качестве примерного и любящего супруга.
На обратном пути Докки рассеянно слушала рассказы барона о финляндской кампании, в которой он принимал участие, мысленно вновь и вновь возвращаясь к недавней беседе с Палевским. Она вспоминала его реплики, придумывала свои — новые, более хлесткие или, напротив, уклончивые ответы, размышляла о его возможной реакции на ее по-другому звучащие фразы. И никак не могла объяснить нескрываемо довольный взгляд Палевского, каким он провожал ее, когда она покидала место их разговора. Он выглядел так, будто весьма удовлетворен результатом этой ссоры.
