Четыре изысканно печальные плакучие вишни склоняли отягощенные розовые ветви над розовыми гиацинтами и тюльпанами, растущими под ними, и шесть цветущих миндальных деревьев тихо стонали под тяжестью белых соцветий, а трава вокруг них пестрела ландышами и желтыми нарциссами.
В первые выходные, когда все растения в саду зацвели пышным цветом, Тим просто обезумел от восторга. Он вприпрыжку бегал от вишен к миндальным деревьям и обратно, бурно восхищаясь тонким вкусом Мэри, посадившей вокруг вишен одни только розовые цветы, а под миндальными деревьями — белые и желтые. Глядя на него, Мэри невольно улыбалась, несмотря на свое твердое намерение оставаться серьезной, как бы он себя ни вел. Его радость была такой чистой, такой непосредственной и первозданной: Парис, гуляющий по весенним склонам Иды перед возвращением в городскую суету Трои. Сад действительно красив, думала Мэри, наблюдая за прыгающим от избытка чувств Тимом; но каким он представляется его взору, что приводит его в такой восторг и повергает в такой благоговейный трепет? Считается, что насекомые и даже отдельные высшие животные видят мир по-другому в силу особого строения зрительного аппарата, видят цвета и формы, недоступные человеческому глазу: сколько оттенков в инфракрасном спектре, сколько в ультрафиолетовом? Возможно, Тим тоже видит вещи, недоступные для ее восприятия; возможно, среди всех прочих хаотичных впечатлений, поступающих в мозг, он видит цвета другого спектра и слышит звуки других частот. Слышит ли он музыку небесных сфер, видит ли очертания души и цвет луны? Если бы только знать! Но его мир навсегда закрыт для нее, она не в силах войти в него, а Тим не в состоянии рассказать о нем.
— Тим, — сказала Мэри вечером, когда они сидели в темной гостиной, куда сквозь открытые стеклянные двери задувал напоенный ароматами ветер. — Тим, что ты чувствуешь сейчас, вот в этот самый момент? Как пахнут цветы, каким тебе видится мое лицо?
Он неохотно отвлекся от музыки, которую они слушали, и обратил на нее мечтательный, затуманенный взгляд, улыбаясь мягкой, почти бессмысленной улыбкой. Сердце у нее затрепетало и словно растаяло под этим взглядом, душу захлестнуло некое не поддающееся определению чувство, смешанное с такой острой печалью, что на глаза навернулись слезы.
Тим нахмурился, озадаченный вопросами, и после продолжительной паузы медленно и неуверенно проговорил:
— Что я чувствую? Ну, не знаю! Я вроде как счастлив, мне хорошо. Да, мне хорошо.
