Инородцы
Эта мысль там, у киоска, пришла ему сразу. Другого выхода не было. Расплатившись с шофером, Пиздодуев украдкой, из-под бровей, обвел сквер глазами. Дети, плещущиеся в фонтане. Вяжущие старушки. Несколько шахматистов на разных скамейках, в ожидании партнеров скучающих перед досками. Да один осоловелый мужик, который, как показалось Степану, косил под пьянь. Подсев к мужику, Пиздодуев начал издалека. «Здравствуйте, — сказал он, глотая слова в волненье. — Все, что я вам сейчас… крайне важно… речь идет о спасении отечества и шире…» Шахматисты насторожились. Мужик, мотнув башкой, обвел вокруг Пиздодуева мутным взглядом; в лицо Степана он не попал и, не возобновляя попыток, поник головой, потеряв к Пиздодуеву интерес. «Пожалуйте сюда, ко мне, ко мне», — со значением показывая на доски, на по-разному ломаном русском начали зазывать его мнимые шахматисты.
Японца — что отвешивал Степану поклоны, в значение которых тот не проник, — Пиздодуев отбросил сразу: воевать с лягушачьей заразой кишка тонка. Не понравился ему и поджарый англичанин, который не удостоил Степана даже взглядом, высокомерно попыхивая трубкой и переставляя пешку с е2 на е4; одет он был в бамбуковый шлем, под подбородком с веревочкой, клечатую короткую юбку и сапоги альпиниста с шипами на босую бледную ногу. «Оккупант, мародер», — подумал Пиздодуев, что-то неясно припоминая. И был грубо потянут за собственную штанину. «Майн херр, майн херр, — толсторожий румяный немец вытирал большим, как полотенце, платком бычью лиловую шею. — Я сидел дизер шайссе этот сквер второй год, и ни один русский свинья не пришел». Пиздодуев хотел было парировать. «Шмутсиге швайне», — сквозь зубы процедил шваб и с чувством смахнул с доски шахматные фигуры.
Сыркин Мирон Миронович
«Вы не повехите, Степан, — услышал Пиздодуев за спиной высокий гортанный голос. — А я вот здесь пхосто сижу и вас поджидаю». Это был стареющий джентльмен в тройке и бабочке. Интеллигентов, несмотря ни на что, несмотря на ту пропасть, которая отделяла его от них, Пиздодуев любил. «Пхошу», — сказал джентльмен, элегантным жестом указав на скамью, и для убедительности немного подвинулся. Незнакомец говорил по-русски картавя и по-особому интонируя. Нечто подобное Пиздодуев уже не раз слышал, но вот где, припомнить не мог.
Озираясь по-волчьи по сторонам и рыская взглядом туда-сюда, Степан скромно присел на краешек, потрогал черного короля, потом помусолил ладью, сложил на коленях руки и очень сбивчиво начал. «Готовится страшное преступление, провокация, — почти беззвучно, не разнимая губ, сказал он, якобы разглядывая носок ботинка. — Мне, кроме вас, господин резидент американской внешней разведки, поди, и пойти-то не к кому, вот как, понимаешь, выходит, вот такие, брат, пироги…» И Пиздодуев быстро скосил на незнакомца. «Что? Ев
