— Снимаем телевизионный сериал, — сообщила девушка в трубке. — Каждую неделю по серии. Нужна романтическая история любви.
— Правильно сделали, что позвонили, — похвалил я. — Это наш материал.
— Когда мы вас увидим?
— Одну минутку, загляну в расписание на ближайшие полгода…
Шумно зашуршал подвернувшимся журналом.
— Увы, три недели расписаны по минутам.
— Да? — девушка расстроилась.
— Но если прямо сейчас, то, пожалуй… Где вы находитесь?
— А можно завтра в одиннадцать?
— Хорошо, в десять! Только Наталья завтра не сможет.
— Это ничего, — сказала девушка. — Приходите. И возьмите ее фотографии. Познакомитесь с режиссером.
16
Экран монитора был похож на прицел снайпера, увеличенный в несколько раз. Наташа должна была войти точно в перекрестье. Пройти на камеру, фальшиво улыбаясь и произнося фальшивый текст.
Самоубийство с улыбкой.
— Тебе здесь не место, если хочешь быть ни на кого не похож, — мысленно беседовал я с самим собой, стоя за монитором. — Если герой. Если тебя получили не из пробирки, а соскребли с брусчатки, где промаршировала армия Наполеона Бонапарта, и следом — боевые колонны девчонок с Тверской. Если мечтаешь однажды сыграть Гамлета, или, хотя бы, тень отца Гамлета… Не вздумай сниматься в рекламе!!!
— А как же деньги?
— Деньги?! Ну, тогда, конечно, можно…
Наташа была неузнаваема. Ей так замазали лицо, что оно стало белым, как у китайской куклы. Я боялся, что тон посыплется, как штукатурка…
Наташа выходила на крупный план, произносила текст и бросала влюбленный взгляд на стиральную машину, как будто там на самом деле в люльке спал ее собственный младенец. Или я.
После съемок решили отметить предложение киностудии «Альфа-фильм». Сели в автобус, доехали до Бещикташа.[23] Вышли к Босфору.
— Босфор — как Эйфелева башня для Парижа, или как гора Фудзияма для япошек, — шутливо заявил я. — Или как твои желтые глаза. Ужасно хорошо, что здесь есть Босфор. Даже не знаю, что бы мы без него делали.
— Ты бы все равно что-нибудь придумал, — засмеялась Наташа. — Что-нибудь, отчего нам обоим хотелось жить, как сейчас…
За спиной возвышался президентский отель Палас, всем видом давая понять, что останавливающиеся в нем президенты — исключительно великие люди и пребывают здесь с исключительными целями.
Огромные окна были темны. Исключительных дел не было. Президенты спали. Или разъехались…
Зашли в бар Мимоза. Никогда не бывали здесь, хотя часто проходили мимо. Заказали кофе и коньяк.
— На месте ли хозяин, — спросил я официанта после первой рюмки. — Надо поговорить.
