Колонна начала строиться возле железной дороги.
Солнце садилось.
* * *
Время шло, а мы все еще стояли в снегу. С одной стороны, это было хорошо, потому что наши соотечественники, которые, повинуясь приказу, вернулись в другую деревню, могли догнать нас и присоединиться к главной колонне. Но с другой стороны, дела обстояли хуже некуда, потому что убийственный холод с каждой минутой снижал наши шансы выжить. Наступала самая страшная ночь, которую нам предстояло провести на русской земле.
Стоять без движения в снегу на протяжении многих часов подряд невозможно. Поэтому мы старались двигаться. Я пошел к колодцу и попил воды. Затем я немного послушал проникновенную речь полковника Матиотти. Она была обращена не к кому-то конкретному, а ко всем, кто в этот момент его слышал. Мне показалось, что наш полковник, ощущая необходимость объяснить подчиненным происходящее и искренне желая им добра, потерял чувство реальности. Он произнес сентиментальный монолог о чувстве долга и любви к родине... Его слова были настолько несвоевременными и неуместными, что слушатели мало-помалу разошлись.
Я снова вернулся в склад и немного погрелся у огня. Солдаты, постоянно прибывающие из дальней деревни, жаловались, что им пришлось несколько километров бежать под огнем русских. Невооруженные итальянцы понесли большие потери. Русские попытались отрезать их от основной колонны и уничтожить. Об этом мне позже рассказал капитан Понториеро, который был там.
Лично я только слышал выстрелы русских минометов.
Глава 18.
26 декабря
Я вышел из Шептуховки с Беллини, Антонини, Варенной, Боной, Канделой и большой группой солдат из 30-й бригады, но очень скоро обнаружил, что остался вдвоем с Канделой. Он опирался на мою руку, потому что чувствовал сильную слабость. Его красивое, умное лицо выглядело бледным и изможденным.
Я же был в отличной форме. Возможно, это была своеобразная нервная реакция, а может быть, сказалось то, что я поел и немного поспал.
* * *
Было совсем темно. Мы шли довольно быстро. Темное небо над нашими головами стало удивительно чистым. Температура продолжала неуклонно опускаться. Мы даже не знали, что бывают такие лютые морозы. (Мне говорили, что к утру термометр показывал минус 47 градусов по Цельсию, причем в населенном пункте.) С правой стороны дул холодный ветер. Он постепенно набирал силу и вскоре, при порывах, начал осыпать нас с головы до ног холодной снежной пудрой. На наших лицах застыли ледяные маски. Туловища справа покрылись плотной замороженной коркой. Мороз был настолько сильным, а ветер таким пронизывающим, что людям казалось, будто они идут по снегу обнаженными: каждая клеточка кожи изо всех сил пыталась противостоять холоду.
