* * *
Полковник Матиотти разделил людей на две примерно равные группы: вооруженные и без оружия. Из вооруженных солдат сформировали четыре или пять взводов по 20 человек в каждом. Боеспособных офицеров поставили во главе каждого взвода. Меня, Дзоило Цорци и Марио Беллини пока оставили в покое.
Взводы были готовы идти в бой. А я неожиданно почувствовал острейшее желание быть вместе с ними, с моими друзьями. Какой-то чертик внутри не давал мне покоя и настойчиво требовал, чтобы я снова полез в пекло. Но я не успел проявить себя, потому что как раз в эту минуту вперед выступил Цорци и тихо попросил полковника позволить ему присоединиться к взводу.
На его простоватом лице застыло обычное выражение: искреннее и в то же время скромное, даже, пожалуй, чуть застенчивое. Именно с таким выражением он всегда призывал к порядку своих друзей, некоторые фривольные шутки которых, будучи истовым католиком, не одобрял. Полковник удовлетворил его просьбу, и солдаты тут же отправились в Арбузов.
Беллини и я молча смотрели вслед Цорци. Больше мы его никогда не видели.
Пусть мои слова станут данью памяти Цорци, лучшему из людей, которых мне довилось встретить на дорогах войны. Он был простым, но мудрым человеком, его очень любили солдаты. К тому же он был храбр, но обладал не безрассудной храбростью, а настоящим мужеством разумного человека.
Я еще очень долго надеялся, друг мой Цорци, что ты жив. И всякий раз, когда судьба забрасывала меня на новое место, я ждал, что увижу твое спокойное лицо, услышу тихий голос.
Но вышло иначе. Когда снег растает и повсюду зажурчат весенние ручьи, ты будешь без движения лежать в грязи на проселочной дороге и не сможешь порадоваться первому ласковому теплу. Жидкая глина скроет твои глаза, последний взгляд которых был обращен к Богу.
Я дал обет, что ты вернешься домой. Мы должны были идти вместе, чтобы этот обет выполнить{*12}.
Но ты пошел один. И не вернулся.
Я уверен, что еще не раз мысленно обращусь к тебе. Ведь это твоих советов мне так не хватает в этой жизни! Сколь тонка преграда, разделяющая нас! Мы снова будем идти рядом, как шли в 1942 году, плечом к плечу, по дорогам войны через бескрайнюю русскую степь.
Ты помнишь заунывный крик перепелов, который мы впервые услышали именно в тех местах?
Сегодня твои белые кости уже смешались с землей и травой, а над ними все так же кричат перепелки, словно плачут над умершим.
* * *
Когда вооруженные формирования ушли, мы получили приказ оставаться в том же овраге до новых распоряжений. Нам было запрещено разжигать костры и даже громко разговаривать.
