— Расскажи что-нибудь, — попросила Рогнеда.
— Сказку?
— Сказки малым детям сказывают. А я не ребенок уже… Былину какую-нибудь или сказание о былой жизни. Ну, такую, как в прошлый раз.
— Что я тебе тогда сказывал? Не помню… — Ульян наморщил лоб, вспоминая.
— Забыл уже? Про дворцы белокаменные, да про цариц заморских. Что в тех дворцах сиживают, да принцев своих дожидаются.
— А вспомнил! — Ульян хлопнул себя по лбу, раздавив комара, уже успевшего напиться крови. — Я тебе другую историю расскажу. Про девицу красную, да про суженого ее, что в лунную ночь оборачивался в серого волка, приходил к той девице и носил по полям и лесам. Хочешь?
— Страшная какая история! Но все равно — рассказывай. А откуда ты их знаешь столь великое множество?
— Бабка мне рассказывала, когда я еще совсем маленьким был. Вот с той поры и помню.
Рогнеда поудобнее устроилась у Ульяна на коленях, устремив взор к небу.
— Рассказывай.
Расстались они только к утру. Ульян проводил Рогнеду почти до околицы, хоронясь стражников, которые в ночное время обходили боярские владения. Дождался, пока она исчезнет за калиткой, и сам отправился почивать.
На следующий день случился в боярской усадьбе переполох. С утра прибежал на кухню разгневанный Матвей и ну охаживать плетью поваров и всех, кто подвернулся под руку. Дворня бросилась врассыпную и попряталась, кто где смог. Рогнеда замешкалась, не успела вовремя уберечься. Получив плетью по руке, отскочила в сторону, непонимающе и удивленно тараща глаза. Матвей орал, брызгая слюной и поводя вокруг налитыми кровью глазами.
— Кто, я вас спрашиваю, сегодня днесь готовил баранину к боярскому столу!!! Кто, я вас спрашиваю!!! — Матвей сел на перевернутый чурбак, где разделывали мясо, отер пот. — Совсем с ума посходили, нечестивцы!!! Чего удумали, смерды — свежатину тухлятиной заменять! А батюшка с утра животом мучается, лежит в лежку и не встает. Злой, аки черт из преисподней. Мне досталось за просто так. Я, что ли, за вас отдуваться должен? Ванька, ты где, пакостник!!!? Вылазь на свет божий, держи ответ.
Из-под скамьи вылез Ванька-повар и робко приблизился к Матвею.
— Не было такого, кормилец. Мясо наисвежайшее, сам пробовал. В том крест могу целовать. А у боярина, может, хворь от иного чего приключилась.
— Врешь, нечестивец! — Плеть взвилась и опустилась на плечи Ваньки. Тот вздрогнул, вжал голову в плечи.
Удар получился несильным, Матвей уже остывал. Все знали, что ключник вскипал быстро, но, выплеснув злость, остывал. Не мог долго злобу в себе копить, но сегодня что-то больно он разгневан. Видно, крепко досталось ему от боярина. Выпустив пар, Матвей поднял глаза, заметил Рогнеду, все так же прижавшуюся к стене.
