— Ты глянь, как дрессированные, — с сожалением покачала головой Надежда. — Хоть бы спросили: куда, зачем?
— За мно-ой… ры-ысью! — раскатисто крикнул командир, и в этом голосе, суровом и лихом одновременно, не осталось и капли нежной хрипотцы, что слышалась чуть раньше при встрече с гостеприимными станичниками. — А-арш!
Кони, спесиво вздрогнув, пулей сорвались с места. Облако пыли накрыло встречающих…
— Теть Надь… кхе, кхе, — прокашлялась Маришка, — а тебе кто-нибудь тут глянулся, аль нет?
— А то… Конечно.
— Кто?
— А тебе?
— Мне помощник командирский.
— Конопатый?
— Ага, светленький.
— Не-е. Я люблю темных и скуластых, чтоб желваки под кожей ходили. Как у командира, к примеру… Шрам у него на щеке, видала?
— Не, я на стариков не смотрю.
— Какой же он старик — годов тридцать, не боле.
— То и есть, старик.
— Это кто для тебя старик?! — подбоченилась Надежда. — Мож, и я тогда старуха?
— Конечно, — хихикнула Маришка. — Тебе ж в прошлом годе тридцать стукнуло.
1994 г.
Шла последняя минута 1994 года. Молодые люди с фужерами в руках беспокойно поглядывали то на часы, то на своего приятеля, нервно истязавшего толстую бутылку шампанского. Наступал ответственный момент. Пробка должна была покинуть горлышко ровно в 12–00, точнее в 00–00 (время без времени). Судя по легкому волнению на лицах собравшихся, последнее условие для них что-нибудь да значило.
— Внимание, готовность! — предупредил высокий молодой человек с прической-бобриком и серыми, как дым, глазами. — Даю обратный отсчет… 5–4–3–2–1 — Пуск!
Тот, что безуспешно теребил упрямую бутылку шампанского, схватил со стола кухонный нож и с силой ударил им в ребро пробки. Щедрая пена брызнула за миг до того, как стрелка шагнула в новый 1995 год.
— Ура-а! — загремел басовитый квартет.
— Успе-ел! — закричал разливающий.
— Краса-авец! — подхватили друзья.
— Сам зна-аю!
Осушив поднятые фужеры, в которые попали только брызги пены (остальное пролилось на скатерть), компания принялась за разносолы.
— Молодец, Лева, — прошамкал темноволосый крепыш, надкусив бутерброд с рыбой (а именно — с селедкой). — Я думал, что завалишь операцию.
— Красавец! — поддержал его блондин с коротким чубчиком. — Быстро сообразил.
— Заклинила зараза в самом ответственном месте, — посетовал разливающий. — Но у меня ж не забалуешь. Сработал по плану «В».
— Хорошо, что здесь нет посторонних, — усмехнулся обладатель бобрика. — Нормальный человек принял бы нас за идиотов — операцию по освобождению пробки обсуждаем. Умные ли?
