Вытащил меня Мартин в сени, полил воды на голову и опять за стол. Очухался, сижу и шишки рукой щупаю. Шесть штук! Значит, шесть овец, да корова, да нетель! Ого-го! Плевать, что больно. А Карклис обнимает меня и говорит:
— Л-люблю тебя, уваж-жаю! Настоящий хозяин будешь. Голова у тебя, как у быка, крепкая. Стукну — только звенит. Даже палец расшиб.
— И не заплакал? — с удивлением спросил у рассказчика Вилис.
— Пока в уме был — нет. А дальше не помню. С тех пор у нас в хозяйстве моих две коровы и пять овец. Как делиться с Мартином будем — эти не в счет. Вот как повезло! — закончил Петр, самодовольно усмехаясь.
— Ничего не скажешь, ты свое богатство головой заработал, — съязвил Сережа.
— Не тебе чета, голодранцу! — ощетинился Петр, почуяв насмешку.
— А все-таки швагер надул тебя на одну овцу, — сказал Рудис. — Шишек-то, говоришь, было шесть, а овец у тебя только пять.
— Нет, не швагер. Он пять раз щелкнул, батька видел. Шестую, должно, Мартин в сенях добавил, как голову мне мочил. Завидки взяли — долбанул кружкой или чем.
Петр чувствовал себя хозяином. Чтобы показать свою власть, он толкнул плечом сидящего рядом Павла, и приятель, состроив глуповатую улыбку, повалился на спину. Потом дернул за волосы Вилиса так, что тот вскрикнул от боли. Когда он потянулся к Рудису, пастух ударил его по руке.
— А, ты так? — полез на него Петр с кулаками.
Сергей схватил хозяйского сына за одну руку, Рудис за другую и отшвырнули его назад.
— Павел, давай мы им наложим, — предложил Петр, не спуская злых глаз с непокорных мальчуганов.
— А ну их, — лениво отмахнулся Павел. — Зацепи — не рад будешь. Я своих знаю: целый месяц потом гадить будут.
— Ну, тебе я еще припомню! — со зловещей угрозой мотнул Петр головой Сергею.
Никто больше не проявил желания вспоминать интересные случаи из своей жизни, и Вилис предложил:
— Сергей, расскажи какую-нибудь книжку.
— Что он там расскажет! — угрюмо скривился Петр. — Про колхозы про свои.
— Он разные читал, — возразил Вилис.
— Вранье все. Знаем мы про их книжки. Один обман.
Сережа не собирался рассказывать при Петре, но наглый самоуверенный тон молодого хозяйчика разозлил его.
— Балда ты осиновая! — с холодным презрением сказал он. — Откуда тебе знать, когда ты дальше своей подворотни ничего не видел! Книг ты не читал. Ни театра, ни кино у вас не было. Ну что ты можешь знать?
— А ну, замолчи! — с угрозой крикнул Петр и показал кулак.
— Подумаешь, испугал! Кулак — не доказательство.
