Все женщины мечтают о торжественных признаниях в любви, кольцах, венчаниях и после всего этого еще хотят быть счастливыми. Но он не мог это обещать.
А она сердилась.
Николас даже подозревал, что Хэлен его избегает. Она говорила с ним только о девочках, больше не улыбалась ему. Она вела себя так, словно хотела, чтобы он исчез.
Ковбою не нравилось все это: он ждал ее улыбок, ее смеха. Он скучал по их беседам, их спорам, по всем тем повседневным мелочам, которые они делили.
Николас хотел, чтобы все это вернулось. Хотел, чтобы Хэлен стала прежней. Но если все вернется на круги своя, сможет ли он сдерживаться и дальше?
У девушки появилась надежда.
— Я или неисправимая оптимистка, — сказала она себе, — или полная идиотка.
Но Хэлен ни в чем не была уверена до того вечера, когда Николас наконец наладил отношения со Сью.
Девочка обожала своих кукол. Они были частью ее мира. Куклы попадали в жуткие приключения: они карабкались по скалам, переходили вброд реки, попадали в засады, спасались от погони и сами гнались за врагами.
Все истории, как правило, имели счастливый конец.
С тех пор как девочка приехала, куклы управляли ранчо, работали по дому, читали книги, кормили скот. А еще они иногда спорили и много целовались.
— Они собираются пожениться, — сообщила Сью, — и завести семью. Правда, это хорошая игра?
Хэлен пришлось с ней согласиться.
Однажды вечером, за неделю до Дня Благодарения, Николас пришел поиграть в шахматы с Дотти.
После очередного поражения ковбой собрался уходить.
— А почему ты никогда не приходишь поиграть со мной? — спросила Сью.
Николас остановился в нерешительности.
— Я могу поиграть с тобой сегодня… в шахматы, — предложил он.
— Я не умею играть в шахматы. Давай лучше поиграем в «Хэлен и Николаса».
Девушка застыла на месте.
— Во что? — Ковбой сверху вниз уставился на Сью.
— В «Хэлен и Николаса». Моих кукол. Их так зовут, — пояснила Сью. — У них тоже есть ранчо, ну, ты знаешь. Если хочешь, можешь быть «Ником».
Николас взглянул на Хэлен и немного покраснел. Щеки девушки пылали.
— Держи. — Сью протянула ковбою темноволосую куклу, одетую в джинсы и куртку, и дернула дядю за штанину. — Давай. Садись.
— Не делай этого, — предупредила Дотти, — она заставит тебя поцеловать ее.
Николас вытаращил глаза.
— Что? Кого поцеловать?
— Кукол. Они собираются пожениться и поэтому целуются, — настойчиво сказала Сью, еще раз дернув его за штанину. — Я тебе покажу.
Николас колебался. Хэлен надеялась, что ее замешательство не слишком очевидно; девушка хотела, чтобы он отказался, хотя ради Сью ей следовало бы желать обратного.
