– Привет, дорогая, отличный сегодня денек, да? – в глазах отца прыгали смешинки, он лукаво взглянул на нее.
– М-м-м, да. Я получила сегодня письмо из… ой, папа, какой же ты все-таки! Ты уже знаешь, да?
Он кивнул.
– Сожалею, моя милая. Я знаю уже два дня. Боюсь, ты забыла о нравах в балетной труппе. Ничто ни от кого не укроется, все видят и знают. Меня на днях в коридоре остановил Серж Ранкин и спросил, не приходишься ли ты мне какой-нибудь родственницей. Он сказал, что в ту минуту, когда увидел тебя танцующей, он сразу понял, что ты, должно быть, дочь Антонии. Ты же знаешь, он был некоторое время партнером мамы.
Как и предсказывал Себастиан, глаза отца наполнились слезами.
– Ах, девочка моя, я так горжусь тобой! Подойди и обними меня покрепче.
– Почему ты мне не сказала, что собираешься участвовать в конкурсе?
– Я очень боялась, что не поступлю.
– Глупенькая! – Кристофер крепче обнял дочь и погладил ее волосы. – Ничего бы не произошло, если бы и не поступила, Мадди. Но мне так приятно, что у тебя все хорошо, и ты добилась своего. Я знаю, что твоей матери, где бы она сейчас ни была, тоже приятно.
Девушка почувствовала, что у нее к горлу подступил ком.
– Я очень хочу, чтобы вы оба могли мной гордиться, папа.
– И ты добьешься этого, Мадди, добьешься.
Раздался звонок в дверь, вернулся Себастиан. Мадди побежала к входной двери.
– Входи, Себастиан. Папа, у меня для тебя еще одна новость.
Девушка взволнованно потащила Себастиана за руку:
– Пойдем, скажи папе все, что у нас для него приготовлено.
Спустя десять минут все сидели в гостиной и пили искрящееся вино.
– Ну, молодцы! – сказал Кристофер. – У меня сегодня тоже есть новости.
– Давай, выкладывай.
– Моя новость, конечно, не такая волнующая, как ваша. Я бы все равно не принял это предложение, но все-таки приятно, что ко мне обратились. Дело в том, что группа Национального балета в сентябре едет в Америку, меня приглашают в качестве пианиста на репетиции. Предстоят трехмесячные гастроли вместе с Иветтой Делиз и Андре Метеном. Было бы, конечно, интересно увидеть Америку, но… – Кристофер пожал плечами и сделал глоток вина.
– А почему ты не можешь поехать, папа?
– Из-за тебя, глупая. Не могу же я оставить тебя совсем одну. Не забывай, тебе всего восемнадцать лет, хотя ты и ведешь себя, как сорокалетняя матрона, – он улыбнулся дочери.
– Спасибо, папа, только нужно хорошенько разобраться в этом вопросе. Я все время сама забочусь о тебе. Кроме того, всего три месяца… Конечно, я буду без тебя скучать, но все у меня будет в абсолютном порядке, честное слово. Папа, ты должен ехать!
