— А потом Питер решил, что ему нужна женщина, которая живет на ренту и поливает духами платяной шкаф?
— Вот именно! Вкусы Питера изменились. В те давние времена для полного счастья ему хватало женщины в рабочем халате. Поженившись, они открыли питомник, выращивали цветы и вполне преуспели в этом деле. А потом он решил, что будет счастливее с женщиной в жемчугах.
— Но они до сих пор работают вместе?
— Да. Профессионально они сохраняют хорошие партнерские отношения. Сохраняли, точнее сказать. Теперь Питер затеял превратить питомник в настоящую империю, а Джеки не хочет расширять дело, но и не хочет брать отступные, чтобы выйти из бизнеса. В данный момент у них очень напряженные отношения. Что только подтверждает идею о непостоянстве мужчин. Вы никогда не знаете, что им взбредет в голову!
— Нет, Струнка, это вы не знаете!
В доказательство Сэм сотворил то, чего я никак не могла ожидать: наклонившись, он поцеловал меня в щеку!
Я настолько обалдела, что только стояла и хлопала глазами; слов у меня не было. Прикосновение его губ оказалось таким мягким и нежным, само движение таким ласковым и невинным, что, когда он отстранился, я непроизвольно прикоснулась рукой к тому месту, где только что были его губы — наверное, чтобы сохранить тепло. Мне вспомнился Ллойд Тэйер, когда он прикоснулся к щеке Дороти, и нежность его движения поразила меня, не говоря уж о самом факте шестидесяти пяти лет их совместной жизни.
— Кажется, я нашел способ лишить вас дара речи, — рассмеялся Сэм. — Я убил вас лаской!
— Не перестаю вам удивляться, — справилась я наконец со своими чувствами. Последним, кто целовал меня в щеку, был Гарольд, мой босс, в тот день, когда объявил мне, что я являюсь одним из самых ценных его сотрудников. Да, конечно, а теперь я не могу до него дозвониться!
— Зачем вы это сделали? — спросила я, искренне желая услышать объяснение.
— Рефлекс, порыв, — пожал плечами Сэм. — Вы никогда не поступаете необдуманно?
— Практически никогда.
— А со мной такое бывает. Кроме того, чтобы поцеловать вас, мне не пришлось изворачиваться.
— Изворачиваться?
— Ну, я неточно выразился. Я хочу сказать, что из-за нашей с вами небольшой разницы в росте мне не пришлось низко нагибаться.
— Понятно. — В кои-то веки моя долговязость сослужила мне добрую службу!
Я все еще переживала происшедшее, когда из динамиков корабельной трансляции раздался голос капитана Солберга, начавшего свое ежевечернее девятичасовое выступление:
