Немалый интерес проявил к нему и Луис де Сантанхель, канцлер Арагона. И у него были мотивы, весьма сходные с порывами Кинтанильи. Увидев в Колоне потенциального спасителя евреев Испании, он сразу же уверовал, что тот — посланник божий. (Собственно, и сам Колон придерживался того же мнения.) Ибо, хотя Сантанхель крестился и теперь исповедовал христианство, сердцем он оставался со своим народом. И столь плохо скрывал свои чувства, что однажды ему пришлось ощутить на себе мертвую хватку Святой палаты Сарагосы. Тогда все обошлось публичным покаянием. Лишь должность канцлера и любовь к нему правителей Испании спасли Сантанхеля от худшего.
Сантанхель посетил Колона в доме Кинтанильи.
— Спешу объявить себя вашим другом до того, как ваши деяния позволят вам приобрести столько друзей, что я затеряюсь среди них, — сказал он, заглядывая Колону в глаза.
— Иными словами, дон Луис, по доброте вашей души вы хотите придать мне мужества.
— Не только. Я верю, что вас ждут великие дела, которыми вы прославите Испанию.
Колон криво улыбнулся.
— Если б и король придерживался того же мнения...
— Король осторожен. Никогда не спешит с принятием решений.
— А мне показалось, он уже решил, что я — шарлатан.
Дон Луис отшатнулся.
— Откуда у вас такие мысли! Скептицизм короля — лишь проверка, и вы выдержали ее с честью. Это — слова королевы, мой друг. Так что наберитесь терпения, и, поверьте мне, ожидание не будет долгим. Сегодня вы отужинаете со мной. А завтра вас приглашает маркиза Мойя. Она желает получше узнать вас. И не ошибусь, если скажу, что ни к кому не прислушивается королева столь внимательно, как к ней, так что постарайтесь произвести на нее наилучшее впечатление.
И на следующий день, когда дон Луис привел его в особняк на Ронде, Колон разоделся, как на прием к королеве. Глаза его светились такой уверенностью, будто он уже достиг желаемого и все препоны позади. И Беатрис де Бобадилья, маркиза Мойя, встретила его одобрительной улыбкой.
Это была юная красавица, высокая, одетая по последней моде. Ее черные волосы обрамляли белоснежное лицо, шелковый чепец сверкал драгоценностями. Влажные алые губы, бездонные черные глаза. Платье из желтого шелка с синей каймой, высокой талией и низким вырезом подчеркивало великолепие грациозной шеи.
Сантанхель представил Колона.
— Маркиза, я привел нашего первооткрывателя поцеловать ваши ручки.
Маркиза восприняла эту фразу буквально и протянула руку, белее которой видеть Колону не доводилось, а кожа показалась ему нежнее атласа. И губы Колона не отрывались от ее руки дольше, чем того требовали приличия.
