Так. Семейка серьезно пошла в народ. Что-то будет.
6 апреля
Первую половину дня провел в доме политолога Вамида Надхми за беседой. Вамид почти единственный в Ираке живой официальный оппозиционер. Ему одному разрешено критиковать режим и его лидера. На стене висит пожелтевшая фотография, на которой Саддам снят весте с Вамидом.
Я очень люблю разговаривать с Вамидом и знаю его давно. Но сегодня нам очень мешают крылатые ракеты, которые каждые десять минут пролетают низко над домом профессора. В ужасе я уезжаю обратно в гостиницу. От страха я ничего не понял из того, что говорил профессор. Но у меня есть пленка, и я ее расшифрую, когда приду в себя.
Вамид: «Кровь, разрушения, постоянные бомбежки иракцы не забудут. И потому американцам будет очень трудно в дальнейшем управлять этой страной прямо или косвенно».
Как умный человек, не связанный с Министерством информации, профессор понимает, что американцы будут управлять этой страной. Но им будет трудно.
Конечно, трудно. Нам-то и своей собственной страной управлять ой как трудно. Особенно последние 80 лет.
Журналистов свозили на юг города и показали подбитый американский танк. Но тут пролетел самолет, и журналисты кинулись врассыпную. Американцы позднее сообщили, что танк у них просто сломался, и они его бросили.
Если бросили, значит, все же отступили. Где они сейчас? Американские коллеги говорят, что все там же, в аэропорту.
Сегодня рано утром уехал российский посол. С ним несколько дипломатов и наших журналистов, несколько групп телевизионщиков. Несмотря на отсутствие связи, посольство нашло возможность предупредить всех российских журналистов об отъезде и рекомендовало им присоединиться к конвою. Сказали, что им обеспечен безопасный коридор. В посольстве остаются три или четыре человека.
Удивительно то, как один известный журналист, единственный из нас, кто прекрасно говорит по-арабски и который приехал в Багдад только пару дней назад по страшной и непредсказуемой аманской дороге, вчера бегал по гостинице и говорил, что надо срочно уезжать, что его группа обязательно поедет с посольскими.
Я не понимаю этого. Они безумно рисковали, прорываясь сюда сквозь войну. Толком даже не поработали и сегодня уезжают. Опять рискуют. Самое страшное это — приехать на войну, когда она уже идет, и уехать с нее, когда она еще не кончилась. Я никогда не пойму этих храбрецов. Мой, парализующий мозг, страх заставляет меня оставаться здесь, в Багдаде. Ну и интересно все же, чем и как все закончится.
