— Гой бура су! — кричит бригадир. И в котел бухают пять ведер воды.
Варка кира напоминает мне какой-то древний танец. В центре котел с пышущим жаром асфальтом, в асфальт, словно копья, воткнуты трубы и ломы, на концах виснут черные, как и сам кир, фигуры кирщиков и медленно оседают вниз, перемешивая вязкое варево, которое начинает уже пыхтеть, как доходящая каша. Кир нагрелся, стал жиже, теперь идут в ход лопаты и доски.
— Сонра, — говорит бригадир, — дуз лазымдыр. Потом соль надо... — И подмигивает мне. — Твой папа просил сделать ему хорошо...
И в котел сыплют соль.
— Инди мазут вер! — приказывает бригадир. И поверх жижи кира выливают мазут. Кир расплавился и стекает с лопаты тягучий, как мед. На черной кипящей поверхности его тут и там открываются ротики, пыхают облачком пара и закрываются вновь.
Двое взяли веревку, полезли наверх. Высунули над карнизом журавль с роликом на конце. Держась за журавль, на фоне неба появляется бригадир:
— Давай!
Помятыми черными ведрами кирщики зачерпывают из котла горячую жижу, щепкой проводят по краю ведра, снимая свисающие ошметки, и бегом, в каждой руке по ведру, приседая от тяжести, спешат к спущенной с крыши веревке. Вот зацепили ведро крючком. Поплевав на руки, кирщик подпрыгивает и хватает веревку над головой — раз! И ведро, оторвавшись от пола, начинает свой путь наверх.
Теперь кто быстрее на крышу — оно или я? Кирщик тянет азартно, ведро летит вверх толчками, цепляясь за белые стены, и метит их черными кляксами.
Ведро поднято, дужка его упирается в ролик.
— Уста! — кричит кирщик, наступив на веревку, не давая ведру съехать вниз. — Ятма! Не спи!
Наверху протянулась рука, сняла с крюка ведро. Бегом по присыпанным пылью доскам бригадир несет его в самый угол крыши и там опрокидывает; кир растекается блином, слоем в два пальца, изумрудно-черный от разводов мазута. Его поливают водой, мажут по доскам деревянной лопатой. Кир остро пахнет под жарким бакинским солнцем, и запах его — и съедобен и вкусен. Вот залита уже вся наша крыша, мастера перешли на другую. А я, загорелый мальчишка в сатиновых трусиках, сижу на карнизе и смотрю на нее, нашу крышу, ровную, как черное стекло, и борюсь с искушением спрыгнуть, пройти босиком и навечно оставить следы своих ног на ее глянцевитой поверхности.
Валерий Ивченко Фото автора
