— Поесть я сейчас приготовлю. Если не возражаете, зажарю козленка с бананами. Но могу предложить и боа... — сказала она на несколько странном английском и тут же ушла на кухню.
От змеиного мяса мы дружно отказались, по крайней мере до следующего обеда — слишком уж много экзотики для одного дня — и вышли на просторную веранду, где стояли деревянные кресла-качалки. Со всех сторон сгрудились высокие дикие горы, кое-где выжженные ровными квадратами под поля. А здесь, на склоне долины, нас окружали тенистые пальмы, эвкалипты и бананы, кофейные и хлебные деревья с неправдоподобно большими круглыми плодами. И птицы. Сотни разноцветных порхающих комочков образовали такой оглушительный оркестр, что казалось, поет и стрекочет все вокруг — и дома, и деревья, и горы, и сам воздух.
Но вот возвращается хозяйка и, усевшись в кресло, чтобы скрасить ожидание обеда, начинает неторопливый рассказ:
— Вот уже шестьдесят лет живу на свете, бывала и в Кингстоне, и на самом западе острова в Лусеа, но лучше наших мест не видела. Конечно, жить было нелегко, особенно когда у тебя дети мал мала меньше и нужно с утра до вечера работать в поле. Но что поделаешь... Ведь если не полить землю потом, то ни сахарный тростник, ни бананы, ни дашин (1 Дашин — клубневые растения, похожие на картофель.), ни перец, ни кокосовые орехи сами не вырастут...
Веранда постепенно заполнялась гостями. Люди идут побеседовать с невиданным здесь гостем из далекой-далекой таинственной Советской страны, не ожидая приглашений. Похоже, такого понятия тут вообще не существует. Коротко поздоровавшись, усаживаются, где и как придется, и немедленно вступают в разговор. Впрочем, ведут себя степенно, даже немножко чопорно, говорят долго и сосредоточенно, как если бы решались мировые проблемы. Когда же хотят дополнить или поправить кого-то, этому предшествует почти парламентский набор словесных реверансов. Несколько раз на веранду выглядывает дочь Бениты, знаками показывая, что обед готов. Какое там! О нем все давно забыли. Куда важнее поведать гостю о своем житье-бытье. Пусть и у него на родине узнают о марунах. Так было в самый первый вечер, так было и в последующие дни.
...Как-то Бенита Коули вновь заговорила о своих детях — тема эта среди марунов очень популярна. Очевидно, потому, что понятие семьи здесь свято. Ревнивые, недоверчивые и гордые маруны живут довольно замкнуто, а семья в их представлении — это мир, покой, любовь... И главное в ней — дети. Причем не только свои, но и приемные, от бедных или городских марунов, от умерших родственников или из многодетных семей. Так вот, прервав рассказ Бениты, один из очередных гостей начал пространно извиняться, а затем сделал одно маленькое, но, как он считал, очень важное дополнение. Оказывается, в доме нашей хозяйки воспитывалось тридцать пять детей, из которых лишь десять были ее собственными.
