— Предлагаю перерыв минут на пяток.
Председатель поднялся, стукнул карандашом по графину, спросил:
— Возражениев не будет? — И, получив согласие, предупредил: — В таком разе с местов не сходить!
— Как это случилось? — отойдя в глубину сцены, спросил Куйбышев.
Выслушав мое сообщение, твердо сказал:
— Чтобы не оказаться в ловушке, придется собрание закрыть и всем разойтись по своим местам.
Ко мне подошел связной Якова Кожевникова бородач Дубинин и увел меня в домик с вывеской «Бакалейные товары», который служил пристанищем для разведчиков.
— Для тебя получено новое задание, и знаешь какое?
— Откуда же мне знать?
— Тебе предстоит добыть новые сведения о численности войск на Волго-Бугульминской железной дороге. — Дубинин оглядел меня с головы до ног. — Прежде всего тебе надо сменить одежонку. В этой куртке ты уже появлялся на глаза белым. Только глупец не обратит на тебя внимания. А так как в контрразведках дураки не водятся, облачайся в солдатскую рвань...
С этими словами он достал из-под стола вещевой мешок и бросил его к моим ногам.
Пока я перешивал пуговицы, Дубинин одним пальцем отстукал на машинке удостоверение на имя выписанного из госпиталя ефрейтора. Захлопнув папку с бумагами, он отнес машинку и, повеселев, вернулся в комнату.
— С этой липой не пропадешь! — сказал он, размахивая бумагой. — А на всякий случай мы тебе подыщем еще и подходящего напарника. И ты сейчас же двинешься добывать достоверные сведения.
Дубинин открыл дверь, ведущую в соседнюю комнату, и сказал:
— Маня! Сходи-ка, пожалуйста, на вокзал и присмотри демобилизованного солдатика, едущего на восток. Прикрытие товарищу. Понимаешь?..
Со станции Мелекесс я ушел незадолго до ее захвата белыми. Суетились люди, пыхтели готовые к отправлению паровозы с прицепленными вагонами, откуда-то издалека бухала пушка. Влившись в поток беженцев, я двинулся пешком к ближайшей в сторону Бугульмы станции, а рядом со мной шагал обросший щетиной солдат Василий, шедший из немецкого плена. С начала пятнадцатого года он батрачил у немецкого помещика под городом Котбусом. Газет не читал, империалистического фронта не разлагал, за революцию не дрался, в полковой комитет его не избирали. Таких, как Василий, петроградские рабочие называли «обломками империи».
— Как ты, земляк, разумеешь, — спросил он меня, когда нам уже посчастливилось сесть в открытый вагон товарняка, — великая Расея без царя справится? А?
