Ем с трудом. Первое кое-как проглотил. Шум под каютой резко усилился. Задрожали стены. Будто кожей ощущаешь, как ползет, царапая по дну, наш обломок. Выпил компот — и скорее наружу.
Михаил Евсеев. Треск, шум и скрип ломающегося льда приближался к лагерю со стороны метеоплощадки. Через несколько минут затрещало где-то непосредственно под лагерем и отдельные звуки слились в сплошной гул.
— Срочно вынести все необходимое из домиков! — стараясь перекрыть шум, кричал Артур. — В первую очередь материалы научных наблюдений. Все на волокушу!
Побежали с Прозоровым к своему домику. Здесь, на самом краю светлого пространства, за которым начинается сплошная темнота, наполненная гулом и скрежетом, было довольно неуютно. В ломике схватил папку с материалами, несколько необходимых вещей, все бросил в чемодан и отнес на волокушу.
Бегом возвращаюсь к радиорубке. За столом у передатчика спокойно сидит Валерий Кривошеий. Он держит в своих руках единственную ниточку, связывающую нас с Большой землей. В тамбуре басовито гудит умформер, в наушниках монотонно пищит морзянка. С «восемнадцатой» нас подбадривают, там непрерывно следят за нами. Каждый час вызывает на связь радиостанция Певека, просит сообщать обстановку.
Треск снова усилился. Выхожу на улицу и медленно иду к аэрологам. К треску и скрипу разламывающегося льда внезапно присоединились какие-то новые звуки: будто кто-то под тобой изо всех сил гигантской теркой скоблит лед. Это скрежетал о морское дно наш айсберг.
Вся картина разрушения казалась мне теперь ясной. Под мощным напором окружающих льдов наш осколок потащило через подводную банку. Оторвавшись от основного массива, айсберг теперь пахал дно, трещал и разваливался. Треск и скрежет достигли апогея. Я остановился на бугре, напряженно всматриваясь в поверхность снега. С минуты на минуту можно было ожидать появления новых трещин.
Артур под скрежет ломающегося льда спокойным голосом отдавал распоряжения:
— Виталик, ты отвечаешь за оружие. Смотри, чтобы все оружие было в одном месте. Леня, как рация? Срочно тащи сюда аварийную. Миша, — увидел он меня, — ты к разводью, наблюдай за ледовой обстановкой.
— Сильно трещит, — сказал я ему.
— Пусть трещит, не обращай внимания. — И, повернувшись, он пошел к радиорубке.
Я побрел к разводью. С опаской приблизился к краю, посмотрел туда, где должен был быть противоположный край пропасти, и не поверил своим глазам.
