Михаил Евсеев. Два с лишним часа непрерывной работы. Выдираем из снега последние ящики со сгущенным молоком. Боря пытался сфотографировать черную пропасть трещины в блеклом свете ракет — по-моему, пустая затея.
Несу последний ящик. Кидаю его в снег и сажусь рядом с ним передохнуть. Не хочется ни о чем думать.
Вернулись из разведки Артур с Эдом. Артур собрал в своем домике старших специалистов и коротко пояснил обстановку. Говорить много никому не хочется. Даже бывалым полярникам подобного разлома наблюдать не приходилось. На морском двухметровом льду ведь все иначе: там края трещины возвышаются над водой лишь на полметра. Здесь же обрыв до шести метров. К тому же мы не уверены, что при дальнейшем разломе куски нашего айсберга не будут переворачиваться.
— Словом, так, — подытоживает Артур. — Сейчас первым делом передвинем подальше от разводья домики врача, гидрологов, мой, метео и рацию. Всем приготовить аварийный рюкзак с теплыми вещами и самым необходимым, сложить на большую волокушу. Доктору и повару отобрать запас продуктов, Васильеву подготовить аварийную рацию. Держаться по возможности вместе. Сейчас переговорю с «восемнадцатой» и дам радиограмму в институт о результатах разведки.
— Вот тебе и тридцать метров, — сказал Вадим, когда мы выходили из домика. — Уж лучше обычный лед.
Эдуард Саруханян. Через несколько минут по всему лагерю стоял треск отдираемых досок. За шумом работ мы уже не слышали шуршания и треска самой льдины. Ребята освобождают домики от тамбуров, так заботливо сколачиваемых прежде. Снимают электропроводку, телефонные провода. Наша спокойная жизнь длилась недолго.
Я упаковывал в домике химическую посуду и приборы, когда в дверь заглянул Валя Дондуков:
— Эдик, я приготовил обед, а людей нет. Надо хоть немного поесть.
— Спасибо, Валек, не хочется.
— Ты это брось, поесть обязательно надо. В каюте Вадим, Олег, Володя Волдаев.
— Все неприятности лучше встречать на полный желудок, — шутит Вадим. — Налетай.
Олега уговаривать не надо. Он и раньше не страдал отсутствием аппетита, и сейчас наворачивает, не обращая внимания на подозрительные шорохи под полом каюты.
— А у нас сегодня, как назло, зонд лезет и лезет. Нужно идти вам помогать, думаешь: «Скорей бы лопнул!» — а он хоть бы что... Дотянул до сорока двух километров... Прямо рекорд.
Это Володя. У него на лице такое благополучие, будто ничего не происходит. То ли действительно у парней крепкие нервы, то ли это храбрость от непонимания всей серьезности обстановки.
