Маленький открыточный городок на озере Гурон. Кажется, я тоже был Местным. Существовало множество разновидностей Местных. Среди них были прыщавые юноши с жестким взглядом, которые толпились перед плавательным бассейном из красного кирпича — сыновья ловцов карпов. Этих ребят очень боялись дети летних отдыхающих. В их забитом всякими предрассудками, раздираемом противоречиями подростковом уме дети рыбаков приобретали масштаб мифологических чудовищ, вызывающих страх и благоговейный трепет. Такой образ представил мне в своих рассказах один из тех летних отдыхающих, с которым у меня завязалась странная дружба. Он сообщил мне о том, как его старший брат, ткнув пальцем в сторону кучи дерьма у каменной стены, заметил:
— Местные срут здесь всякий раз, когда проходят мимо.
— Как же они могут срать, если им не хочется? — спросил младший брат.
— Местные могут, — мрачно ответил старший.
И конечно, самое страшное, что может случиться с ребенком отдыхающих, — это оказаться посреди банды похотливо улыбающихся сыновей карполовов…
— Давай-ка посмотрим, что у тебя в штанах, парень.
Однажды я видел, как они раздели под мостом орущего изо всех сил четырнадцатилетнего парнишку и мастурбировали его в реку.
Мои собственные представления о летних отдыхающих были не менее мифологичны. Помню одного молодого человека, сидевшего за рулем «дуйсенберга», на его лице застыло выражение такого жестокого, тупого самодовольства от ощущения своего богатства, что мне стало противно смотреть на него. Были там и странные, угрюмые, постоянно недовольные всем на свете старые миллионеры, жившие в громадных поместьях и никогда не появлявшиеся в общественной столовой. Часто можно было видеть, как их поднимают из инвалидных кресел и, закутав в пледы, усаживают на задние сиденья роскошных черных лимузинов. Однажды я стоял на обочине дороги, когда мимо провозили одного из этих высохших старых чертей. Мне бросилось в глаза неприятное красное лицо шофера, изборожденное шрамами от угрей, и когда старик взглянул на меня, из его глаз излилось что-то черное и уродливое. Мне внезапно сделалось дурно и даже затошнило, подобное состояние позднее я стал ассоциировать с легкой стадией лучевой болезни. Я и очень многие другие. Но кем был я?
Я помню воркующих голубей на рассвете, прилетавших из густых лесов, в которых было так много дубов, буков и берез и по которым протекало множество рек…
Я помню, как мне попадались дети отдыхающих, купавшиеся обнаженными в бассейне и демонстрировавшие друг другу свои напрягшиеся члены, словно маленькие фаллические призраки…
