Нуэва-Сеговия и Хинотега — это бесконечные кофейные плантации на теневых склонах и табачные — на солнечных. Это горные пастбища, тысячи голов скота. Это сельский пролетариат — рабочие государственных кофейных и табачных хозяйств — и богатые скотоводы со своими отрядами «вакерос» в техасских шляпах и высоких сапогах со шпорами невероятной величины.
Северная Селайя отгородилась от мира непроходимыми влажными тропическими лесами и полноводными мутными реками, где в тихих заводях подкарауливают добычу крокодилы и играет, высоко взлетая над водой, доисторическая панцирная щука. На десятки километров — ни человеческого жилья, ни человеческого следа. Чуть южнее, на отвоеванных у джунглей пятачках, размещаются шахтерские поселки Бонанса и Сьюна. Здесь раньше добывала золото американская компания «Нептьюн майнинг». После победы революции шахты национализировали.
В этих департаментах нет сплошной линии границы — Никарагуа просто не имеет средств на ее охрану. Ведь нужны тысячи опытных пограничников, заставы, большое количество дорогостоящего снаряжения, разветвленная сеть дорог. Пока революция не может себе этого позволить: слишком тяжелое наследие досталось стране от Сомосы, слишком много неотложных задач приходится решать.
Поэтому сомосовские стратеги и избрали эти департаменты для нанесения главного удара. В Чинандегу они соваться не рискнули: на ее пышущих жаром равнинах есть где развернуться технике, там асфальтированные дороги и аэродромы, сосредоточены регулярные армейские части. Чинандега — крепкий орешек. А вот в Нуэва-Сеговию, в Хинотегу, в Селайю сомосовцы планировали войти, как нож в масло.
Поначалу так и произошло. Группировки — до тысячи отлично вооруженных головорезов каждая — при поддержке гондурасской артиллерии, опрокинув слабые пограничные заслоны, ворвались на территорию Никарагуа. Правда, ни в одном селении или городке закрепиться им не удалось, но положение сложилось критическое. Сомосовцы проникли в глубь страны, орудовали в департаменте Матагальпа, меньше чем в ста километрах от столицы.
Революционное правительство обратилось с призывом к народу. В стране стали формироваться части ополченцев — резервные батальоны. Рабочие, крестьяне, студенты надевали военную форму, брали в руки оружие и уходили на север. Крестьяне районов, подвергшихся нападению, тоже взялись за автоматы. Ведь сомосовцы, верные своей звериной сущности, оставляли за собой пожарища, могилы, горе. Они обстреливали минами и гранатами крестьянские дома, калечили и убивали женщин и детей в Ранчо-Гранде, устроили резню с пытками и издевательствами в Сан-Франсиско-дель-Норте... Массовый террор против населения, ставка на страх, пытки и расстрелы стариков, женщин, детей — вот та «демократия», во имя которой их вооружили, обучили, финансировали и, в конце концов, отправили в бой стратеги из США.
