Они лежали на циновках. Кун гладил и ласкал ее, а Мэй лежала, смежив веки, наслаждаясь легкими, бережными прикосновениями, в которых были вожделение и нежность. А потом она ощутила, как, разомкнув тайные врата, в ее тело входит что-то твердое и горячее.
Легкая боль не имела ничего общего с теми ужасами, о которых рассказывала кухарка. Но Лин-Лин была несчастна, а Мэй — счастлива, счастлива и любима, а потому она раскрылась страсти, как цветок раскрывается навстречу солнцу.
При каждом движении и вдохе Кун и Мэй сливались с чем-то великим, непостижимым и вечным. Обладая друг другом, они соединяли силу и твердость Ян с гибкостью и податливостью Инь.
На циновке осталось несколько капель красного цвета, цвета земной радости и земных страданий.
Мэй задремала в объятиях Куна и пробудилась от того, что он сказал:
— Не выпить ли нам чаю?
Они поднялись с постели и набросили на себя одежду. Кун спустился вниз и спросил чаю, а когда его принесли, разлил напиток и протянул ей чашку. Мэй казалось странным, что ей прислуживает мужчина. Она не двигалась и смотрела на него затуманенным взглядом, все еще не веря в случившееся.
— Ты клянешься быть верной мне до конца жизни?
— Клянусь.
— Я тоже даю тебе обещание, что никогда не возьму другой жены и даже наложницы. Пусть наша любовь будет чем-то затерянным между небом и землей, жизнью и смертью, богатством и бедностью, чем-то принадлежащим только нам.
Мэй и Кун уснули в объятиях друг друга, а когда наутро они вышли на улицу, девушке почудилось, будто мир выглядит совершенно иначе, чем прежде.
Время размышлений и грез прошло, наступила пора решимости сердца. Древняя мудрость гласит: «Все вещи, достигнув своего предела, претерпевают превращение». Чтобы жить дальше, Мэй потребовалось отбросить былые сомнения, преодолеть условности, войти в будущее, как в полноводную реку.
Тетка не впустила ее в дом. Выйдя за ворота, она тут же принялась кричать:
— Ты гулящая женщина! Ты нас опозорила! Сбежала со свадьбы! Где и с кем ты провела ночь?!
Кун сделал шаг вперед и встал рядом с Мэй.
— Она была со мной. Со своим мужем.
Ши слегка попятилась.
— Убирайтесь!
— Я пришла за Тао, позовите ее, — сказала Мэй.
— За Тао? Забудь о ней! Ты ее предала.
— Она моя сестра, и я хочу взять ее с собой.
Ши ядовито рассмеялась.
— Твой «муж» богат, у него есть дом? Полагаю, у него ничего нет. Зато у меня есть долг перед Ин-эр, моей покойной сестрой, а потому я не отпущу Тао.
Мэй не могла ничего понять. Все эти годы тетка твердила, что готова в любой день выгнать их вон, что они сидят у нее на шее, что она не намерена заботиться о них.
