— Когда запустите машину, Янович? — спросил капитан вошедшего главмеха.
— Через полчаса.
— Хорошо.
Главмех постоял. Он выглядел усталым.
— Надо письмо писать, Владимир Антонович, на завод. Конечно, при обкатке нового судна всякое бывает, но тут хитрая неполадка попалась. Даже Петрович не сразу сообразил, в чем дело, а он человек опытнейший. Пожалуй, судостроителям следует исправить конструкцию цилиндра.
Капитан кивнул.
— Ну что ж, подготовьте письмо. Отправим.
Прошел час. Туман все плотней и плотней. И хотя ветер слабый, два балла, на душе тревожно, кажется, что мы попали в ловушку. Свободные от вахты то и дело поднимаются на верхнюю палубу, заглядывают в рубку, но не задают никаких вопросов...
— Включу локатор, — бормочет старпом, — а то вдруг соседи двинутся, чем черт не шутит... Войцеховский, включите носовой прожектор, — снова ворчит он, — а то уж даже корму «Амурсклеса» не видим.
Капитан все время смотрит в иллюминатор.
Вот он протягивает руку и нажимает на носовой сифон, и впереди идущие тут же ответили громким продолжительным гудком.
В 18 часов 15 минут в проливе Лонга на широте 69 градусов 43 минуты, на долготе 177 градусов 25 минут легли в дрейф.
В рубке собрались штурманы, помполит, главмех...
Помполит подошел « судовой трансляции и взял микрофон:
— Внимание, внимание, через пятнадцать минут
состоится комсомольское собрание... Повторяю...
В рубку вошел Жуков и подошел к капитану:
— Товарищ капитан, разрешите мне следить за сжатием?..
— Да, только оденьтесь потеплее».
— Владимир Антонович, — вмешался помполит, — Жуков должен быть на собрании.
— Когда понадобится, вызовите.
— Хорошо... Вы не хотели бы присутствовать?
— Какая повестка?
— Разное и Жуков.
— Ну, когда будет Жуков, позовите...
— «Москва», я «Москва». Всем судам: руль держать свободным. Следить за сжатием.
Я уже знал, что если застопорить руль на такой «стоянке», то от ударов льда его может сломать, и поэтому он должен находиться в свободном состоянии...
После ужина я поднялся на самый верх — в ходовой мостик. За три часа мы сдрейфовали на 2—3 мили. Это было опасно: нас прижимало к берегу. Туман расступался, становился менее плотным. Слышен стук машин. Это «Баскунчак» с его небольшой осадкой проворачивает винты, чтобы их не заложило льдом.
Прямо по курсу — корма «Амурсклеса», льдины облепили его, а одна прямо лезет на палубу с левого борта. Одно поле нагоняет другое, и похоже, что поля, кружась и вращаясь, двигаются навстречу друг другу. Я знаю, сжатие не происходит на большой площади сразу. Давление перемещается в массе льда, подобно движению волн. Вот «Готскому» пока «везет». Судно испытывает сжатие только в носовой части. Видно, как нос приподнят. А в кормовой — лед спокоен. Бывает и так, что кто-то вообще не испытывает сжатия, а кто-то принимает его сполна...
