Красную площадь, - в набат забьют, и крови Годуновых возжаждут, - я вас, Марья
Григорьевна, не защищу. Сами знаете, батюшку вашего, Григория Лукьяновича, не зря
Малютой прозвали – не любили его на Москве. Да и вас не привечают.
Красивые губы Марьи Григорьевны изогнулись в презрительной усмешке:
- Никуда я от сына своего, законного царя Федора Борисовича, не уеду. Тако же и дочь моя.
А защитников у нас достанет, и без вашей помощи, Семен Никитич.
- Ну, смотрите, - Годунов, было, хотел выругаться, но остановил себя.
- Господи, ну и дура! - подумал он, кланяясь, выходя в темный, низкий коридор. «Ладно,
сейчас Федор Петрович из-под Кром вернется, расскажет, что там с войсками. И так уже –
говорят, что Болотников этот под самой Москвой бродит, а может, уже и в городе давно. Вот
Федор Петрович умный человек – как царь преставился, сразу семью в ярославские вотчины
отвез, от греха подальше».
- А муж ваш где, Марья Петровна? – спросила царевна, когда Аннушка прервалась, чтобы
перелистать страницу Евангелия.
Леди Мэри Пули, вздохнула и поправила бархатную, простую кику: «С вашим братом, Ксения
Борисовна, как батюшка ваш и велел».
Тонкая, маленькая, унизанная кольцами рука женщины, легла на длинные пальцы царевны,
лазоревые глаза блеснули, и Марья Петровна тихо проговорила: «Вы не бойтесь, Ксения
Борисовна, я, как при вас была все это время, так и останусь, не брошу вас».
Аннушка подняла серые, отцовские глаза и тихо спросила: «Дальше читать, ваше
высочество?».
- Да ты и устала, бедная, - Ксения ласково потрепала ее по льняным косам. «Давай,
вышивание принеси мое, а матушка продолжит, хорошо?».
Мэри приняла от дочери Евангелие и вдруг вспомнила, как ночью, после похорон Годунова,
Роберт сказал ей: «Собирайся. Теодор семью на Волгу отправляет, с ними там будете, пока
тут все закончится».
Мэри приподнялась на локте и твердо ответила: «Даже с места не сдвинусь, и не думай. Кто-
то должен быть при Ксении, а ты этого делать не сможешь. И Энни без нас никуда не поедет,
сам знаешь».
- Это точно, - вздохнул Роберт, и, обняв жену, поцеловав ее куда-то за ухо, внезапно
рассмеялся: «Ты упрямая, я упрямый, ну какая еще у нас дочка могла получиться?».
- Вы, Марья Петровна, - потом ласково сказала Ксения, - поднимайтесь с Аннушкой в те
палаты, что я вам показывала, царь Федор Борисович велел их вам выделить, чтобы и вы, и
Роман Михайлович, всегда рядом были, мало ли что.
Девушка проводила глазами маленькую, стройную фигуру боярыни, и, перекрестившись,
