Аннушка, но спрячь его, и никому не показывай».
На дворе трещали факелы, и было тихо, - так тихо, что слышно было, как хрипит от боли кто-
то из раненых холопов Годуновых.
- Это князь Масальский, - Ксения на мгновение взглянула в окошко. «Тот, что в прошлом году
самозванцу Путивль сдал. Марья Петровна, что же с нами будет-то? – темные глаза Ксении
набухли слезами и девушка подумала: «А Федор? Даже если сбежать удастся, где его искать
теперь? Роман Михайлович ведь не сказал мне, где они виделись».
Леди Мэри достала изящный, по женской руке сделанный пистолет, и, проверив порох, тихо
ответила: «Что будет, о том, ваше высочество, один Господь ведает, но я нас защитить
сумею».
Масальский рывком открыл дверь возка и грубо велел: «А ну вылезайте!». Во втором возке
было тихо, и он приказал: «Окружите его, и никому не давайте выходить».
- Пропустите законного царя московского – высоким, ломким голосом сказал Федор
Борисович. «Пропустите, и я вам сохраню жизнь».
Рубец выругался и ответил: «Всякое отродье Борькино еще указывать нам будет». Марья
Григорьевна только часто, с перерывами, глубоко дышала. Роберт, что сидел в глубине,
бросил один взгляд на двор и подумал: «Плохо дело, их тут два десятка, по меньшей мере, с
оружием. Да, боятся они пожилой женщины, подростка и девушки, как я посмотрю. Ну,
может, и прорвемся».
Он наклонился к Семену Годунову и неслышно шепнул ему: «Стреляйте, Семен Никитич».
Энни услышала звуки выстрелов и крикнула: «Там папа! Матушка, там же папа!». Девочка
попыталась выбраться из возка, но дверь была наглухо закрыта – снаружи. Энни заколотила
в нее кулачками: «Выпустите нас!».
- Марья Петровна, - тихо, как во сне, сказала Ксения. «Смотрите».
Огромные факелы шипели, трещали, и леди Мэри увидела, как выволакивают из возка
царицу и ее сына.
- Кончайте с ними! – зло велел Рубец, зажимая руку, из которой лилась кровь – черная,
тягучая.
- Матушка! – сорванным голосом крикнула Ксения. Марья Григорьевна прижала к себе сына,
и, выпрямившись, сказала: «Стреляйте уже, что вы тянете-то».
Один из нападающих, было, хотел сбить ее с ног, но, покачнувшись, упал – пуля вонзилась
ему прямо в глаз.
- А ну уберите руки, - раздался холодный голос и сэр Роберт, вытирая рукавом кафтана,
кровь с лица, - вышел из возка, поддерживая одной рукой раненого Семена Годунова.
- Взять их! – велел Масальский, но высокий, чернобородый мужчина, чуть усмехнувшись,
остановил его: «Нет, князь, с этим, - он кивнул на сэра Роберта, - я сам разберусь».
