– Я слышал, но краем уха.
– Ты его не знаешь. Да это и неважно… Он вел себя так же, как и все другие.
– То есть?
– То есть ухаживал за Ларисой, вздыхал и просиживал наши стулья, а после – раз!.. – и влюбился по уши в Валечку… Это не ново. Случается буквально со всеми. При том, что Валя их даже не замечает, ведет себя исключительно благородно и, кроме своего Гребенникова, знать никого не хочет…
– Ты что-то уж очень о ней хорошо говоришь! Завидуешь капельку?
– Ничуть. Я давно смирилась с тем, что в ней есть что-то свыше. Ты просто не бываешь у нас, не в курсе наших дел… А ведь у нас весь этаж боготворит Валю. Даже комендантша…
– Одноглазка?
– Да.
– Это действительно показатель.
– А не смейся… Недавно к Вале чуть ли не весь этаж пришел на день рождения. А мать прислала ей мешок пирожков – мать на хлебозаводе работает…
– Я ее земляк. Я знаю…
Цаплина рассказывала про день рождения, про пирожки, про столпотворение на этаже. И я не очень ясно представлял это. Зато очень ясно я слышал Валин голос: «Посмотрите, как они красиво сделаны! Как они выпечены!.. А какой узор по краешку! Берите больше, они же такие вкусные!..» Это вот: «Берите! Берите!» – было для Вали характерным. Всегда была доброй. Это точно.
Цаплина спросила:
– Ты что, не зайдешь к Вале?
– Как-нибудь в другое время. Отвык я от всех вас. – И, чтобы сказать еще хоть что-то, я добавил: – Смотри-ка, что с Ларисой Чубуковой… Она ведь кровь с молоком! Здоровенькая, крепкая!.. Я думал, нервы – это только у тоненьких.
– Ты пошел?
– Ага. Привет всем. Всей сто двадцатой.
Было уже лето, четвертый курс кончился. Все разъезжались на каникулы. В сто двадцатой комнате остались двое: Валя и Лариса Чубукова. Их жизненные нитки соприкасались в последний раз.
Валя штопала крохотную дырку на кофточке.
Лариса собирала чемодан.
– Я, Валя, заявление подала.
– Какое? – спросила Валя. Она не поднимала головы от штопки.
– Я на будущий год не буду жить в сто двадцатой. Хочется в какую-нибудь другую комнату.
– Это из-за меня?
Лариса Чубукова не ответила. Минуту спустя сказала:
– Мне ведь и врач… тоже советовал сменить комнату, приятелей…
– Лариса…
– Что?
– Лариса, мне очень жаль, что так получилось… Что ты меня не любишь.
Лариса усмехнулась:
– Я, в общем-то, уже равнодушна. И нельзя сказать, что я тебя не люблю… Но переехать мне все-таки лучше.
– Лариса, да ведь меня-то не будет здесь.
– Почему?.. Ах да: молодые супруги. Как это я не сообразила.
– Павлик ходил в деканат, разговаривал там и добился.
