Лариса Чубукова как бы нехотя бросила:
– Закон преломления света… Солнце в окна бьет, разве не видишь…
В тот же вечер, когда все четверо сидели в комнате, мучаясь над задачами, и выдалась минутка, – Валя опять рассказывала:
– …Иду я и вижу: в каком-то дворике задумчиво старичок бродит. Ну, старичок как старичок. Беленький. Вдруг оглянулся он по сторонам: никого нет – и как бросится к мячу… А мячик лежал на земле, мальчишки, видно, забыли. Старичок как врежет мяч меж кустов, как врежет еще… Бежит, ногами кренделя выделывает и кричит шепотом: «Пас!.. Пас!..» Я не удержалась и – в хохот… – Валя и сейчас засмеялась.
– Ну? – сказали девушки, улыбаясь. – Ну и что дальше?
– Ну и все. Я подошла, говорю: «Скучно, дедушка?» Разговорились. А сначала ворчал: «Не люблю девушек-студенток…» Я говорю: «Почему?..» – «Студентки, – говорит, – никогда матерям не пишут…» Вот чудак, да?
Я сблизился с Павлом Гребенниковым именно тогда, когда выяснилось, что мы оба идем в их девичью сто двадцатую комнату. Мы были с ним однокурсники. Но до этого только кивали друг другу.
– Ты тоже к ним? – спросил Гребенников. Вопрос был в лоб, потому что мы оба заворачивали по коридору в их комнату.
– Да.
– К ним Полупроводники собираются прийти. Забито.
То есть студенты с отделения полупроводников.
– Точно? – спросил я.
– Да. Их вино у девчонок уже на столе стоит. – И тут же Гребенников, улыбаясь, добавил: – Но их самих пока нет…
Мы были очень молоды. И очень веселы. Мы приостановились на углу, и оставалось только выяснить последнее. Улыбаясь, я спросил:
– А между прочим, ты к кому?
– Ну, например, к Чекиной Вале.
– Это удачно. Не поссоримся. А я – к Цаплиной.
Мы засияли – получалось, что сама судьба делала нас товарищами, во всяком случае, на этот вечер.
– А ты Вале Чекиной, кажется, земляк?
– Точно, – сказал я. – Это что, так важно?
– Еще бы!
Придя в сто двадцатую, мы вдруг сглупили и устроили нелепый скандал:
– Зачем вы и нас пригласили, и их?.. Подлость!
Что-то подобное мы им мололи минут десять. Они обиделись. Они молчали. А мы повторяли:
– Зачем же давать авансы и вашим и нашим?
Они молчали. И не стали садиться к столу. Получилась неприятная пауза.
Наконец Валя Чекина сказала мне:
– Вот скажи-ка честно, кто тебе нравится на нашем курсе? Из девушек? Только честно скажи – мы же земляки.
– Ты и Цаплина! – выпалил я.
– Нет, ты честно скажи. Назови всех, кто тебе нравится.
– Ты и Цаплина, – упрямо твердил я, ни на шаг не отходя от золотой жилы.
