Полина схватила кусок ветчины и проглотила его, почти не жуя, закусила огурцом, взяла большой ломоть хлеба и уже более вдумчиво, со вкусом, съела его с ветчиной. Даже не поленилась намазать горчицей. Она готова была съесть все, что было на столе, но вовремя опомнилась: нельзя сразу так наедаться, ей станет плохо, а в ее положении болеть никак нельзя…
Все же в последний момент она не удержалась и завернула в газетку немного ветчины, чтобы взять с собой.
А потом… То ли сытость повлияла на ее мыслительные способности, то ли еще что, но только Полина подумала, что здесь, прямо у нее под ногами, лежат деньги. Деньги, которые нужны ей как воздух.
Конечно, деньги кровавые, страшные… но кто это узнает? А ее они могут спасти… Правда, в любую минуту может нагрянуть милиция, взять ее прямо над трупом. Но пока никого не слышно, так, может, у нее есть еще несколько минут?
Полина покосилась на дверь, отодвинула в сторону стол, причем задела труп «дяди Юры». Он перевалился на спину, уставившись в низкий потолок широко открытыми глазами, но девушка постаралась не думать об этом. Опустившись на четвереньки, она принялась ощупывать пол. Где-то тут должен находиться тайник…
Пол в комнате был грязный, вытертый, краска с него давно облупилась, но две половицы казались более новыми. Полина подцепила одну из них обломанными ногтями, потянула. Половица поддалась, она вытащила ее, потом еще одну.
Под ними оказалась пустота. Полина запустила туда руку, пошарила в глубине тайника, нащупала полиэтиленовый пакет и… услышала приближающиеся шаги и голоса за дверью.
Девушка испуганно покосилась в ту сторону, торопливо вытащила из тайника пакет и сунула его за пазуху. Затем положила на место обе половицы и придвинула стол на прежнее место.
За дверью явственно переговаривались несколько человек. Потом раздался осторожный стук.
Полина бросилась к окну, дернула шпингалет, распахнула створки и выпрыгнула на улицу. Было совсем невысоко, и она ничего себе не сломала, не вывихнула. И еще одна удача – за окном никого не было.
Она бросилась прочь по безлюдному переулку, проскочила между двумя сараями, оказалась на задах одноэтажного бревенчатого дома, где женщина средних лет развешивала белье, едва не сбила ее с ног и наконец выбежала на более оживленную улицу. Здесь девушка перешла на шаг, чтобы не привлекать к себе внимания.
И все равно – ей казалось, что все смотрят на нее, все знают, что она – в бегах, что она – затравленная дичь, по следам которой идут охотники.
