Конечно, все мы люди разные, и я не о том, что тете Зое следовало бы лезть на сосну. Но что касается веры, то ощутить присутствие в своей жизни великой вселенской силы можно только рискуя. Иметь дело с Богом — значит разрушить в себе обывателя. Потому что Ему нужно сердце высшей пробы, сердце, способное вмещать целый мир. Он заговорит с тобой языком обстоятельств и случайных встреч, языком встревоженной совести и мелочей, вдруг обретающих неожиданный смысл. Ты уже не сможешь оградить себя от людей с их нуждой, неустройством и одиночеством, не сумеешь оградить свой сон от чужой беды, свой обеденный стол от лишних ртов. Возникнут убытки там, где их раньше никогда не было. Но иначе никак нельзя, потому что не бывает другого, комфортного пути в Царствие Небесное. На этом пути всех терзает ураган Духа.
* * *
В один из прозрачных и очень теплых вечеров, какие выдаются только летом, Ростислав встретил меня на ступеньках Гипромеза и взял за руку.
— Пойдем? — сказал он.
Я робко взглянула на него, и ответный взгляд его уже таких родных зеленых глаз вдруг показался мне каким-то особенным, нежным. И моя рука в его руке!
Мы не спеша побрели по аллее в сторону, противоположную нашему обычному маршруту. Я помню бледный букет первых звезд, едва различимых в вышине, и нас вдвоем под этим небом, словно под зонтом, ограждающим от назойливого городского гула.
— Пожалуй, я не должен говорить тебе этого прежде, чем сюда приедет мой друг, — вдруг тихо сказал Ростислав и остановился, повернувшись лицом ко мне. «Какие глаза, — подумала я. — В них сочетается несочетаемое — радость молодости с печалью зрелости. А порой что-то почти святое светится изнутри»…
— Ты ведь помнишь, я говорил тебе, какой у меня друг есть! — продолжил он.
Мне было не понятно, причем здесь этот друг. Либенко, что ли? Я вообще не очень ясно соображала в тот момент, потому что он впервые за все время нашего общения держал меня за руку. Последовало пояснение:
— Вдруг ты увидишь его, моего друга, и он тебе понравится больше, чем я.
Улыбнулся Ростислав при этом не очень весело.
Какой странный ход мыслей!
Он вздохнул:
— Но так хочется сказать это сегодня!
После этих слов мы какое-то время молча шли дальше. Аллея закончилась, незаметно перешла в полный суеты и вспыхнувших огней проспект Карла Маркса. По правую руку от нас возникло высотное жилое здание с большим гастрономом на первом этаже.
— Здесь живет Тоня, — сказала я, сама не зная, зачем. Тоней звали мою церковную подружку, которая жила в этом доме.
