Поэтому первые восемь лет своей жизни я спала под теплым боком бабушки Александры. Бабушка была родом из Брянской области, носила широкие льняные платья и смешное деревенское белье. В наш город, на Украину, вместе со всеми мамиными многочисленными братьями и сестрами бабушка с дедушкой перебрались незадолго до войны. Дедушка устроился работать на завод имени революционера Петровского и от завода получил квартиру с большой печью на первом этаже хорошего трехэтажного дома. Просыпаясь по утрам, я слышала, как весело гудит печь на кухне, как позвякивают в бабушкиных руках казаны и миски.
А потом бабушка заболела и даже по дому ходить не могла. Я, видя, что она, всегда такая подвижная, целый день то сидит, то лежит, решила обучить ее грамоте.
— Это «сэ», это «лэ», это «е», понимаете бабушка? Получается «слепой»! Попробуйте, почитайте!
— «Мэ», «у», «зэ»… — «музукант». Это что же, «Сляпой музукант»?
— Ура, бабушка читает! — радовалась я на весь дом. — Бабушка, я вам книжку дам с крупными буквами. Пока я в школе, вы читайте!
— Нет, моя копочка, — отвечала она, — напиши-ка мне слова Божии из Псалтыря, я их разбирать стану.
«По-ми-луй мя, Боже», — читала она по утрам.
«На-и-па-че о-мой мя», — слышала я, приходя из школы.
«О-кро-пи-ши мя ис-со-пом и о-чи-щу-ся», — доносилось до меня, когда я засыпала.
Из-за бабушки и я была верующая и носила серебряный крестик на железной цепочке. Не каждая девочка в нашем дворе носила крестик, поскольку считалось, что только отсталые и невежественные люди крестят своих детей. Поэтому я старалась, чтобы цепочка у меня не выглядывала из-за ворота платья или кофты. Но однажды она все-таки выглянула, и Дима Шишкин, мальчик из соседнего дома, это сразу заметил. Он подкрался ко мне в подъезде, поддел цепочку пальцем и дернул, да так, что крестик больно впился мне в горло.
С тех пор я боялась гулять с крестиком на шее. Бабушка тогда придумала незаметно подшить его с изнанки к тому платью, которое я надевала чаще всего — школьной форме.
И вот теперь санитарная комиссия собиралась внимательно изучать мою одежду!
Рука как-то сама собой потянулась к лежавшим рядом среди обрезков картона и цветной бумаги ножницам, и я, наклонившись под парту, будто мне нужно что-то достать оттуда, срезала крестик с платья прямо вместе с крошечным кусочком ткани. От волнения пальцы мои дрожали, крестик выскользнул и упал куда-то на пол, а Евгения Сергеевна сделала мне замечание, чтобы я села ровно и слушала, что говорит представитель санитарной комиссии.
