— Милый! — прошептала Маша.
— Милый…
— Милый мой Сергей Леонидович…
Именно в эту минуту Маша поняла: она влюблена. И конечно, же, любима! Да так, как еще не случалось ни в ее жизни, ни в жизни подруг. Счастливо, бесповоротно и, разумеется, навсегда.
Но вот минул день, за ним второй и третий. Капитан у Апраксиных более не появлялся, и, судя по тому, как надолго стал отлучаться папенька, у них теперь были неотложные общие дела.
Маша буквально изнывала от неизвестности. Ей больше всего на свете хотелось сейчас видеть Решетникова. Подойти к нему близко-близко, заглянуть в глаза и тихо сказать: здравствуйте, Сергей Леонидович!
На четвертый она решила скуки ради прогуляться в Андреевку, к Юрьевым. После случая на катке любая другая девушка остереглась бы идти пешком, хотя до имения баронессы было недалече. Но только не Маша!
Зная округу и окрестные дубравы, как свои пять пальчиков, она ограничилась тем, что захватила с собой длинную и крепкую ореховую палку, срезанную по ее просьбе верным Степкой. У палки помимо оборонительной функции оказалось еще целых два дополнительных свойства: на нее удобно было опираться при ходьбе, а при случае и промерить глубину сугроба.
Каковы же были удивление и радость нашей героини, когда неподалеку от имения баронессы она завидела знакомый возок. Тот не спеша катил по наезженной колее и тут же остановился.
— Что вы тут делаете, Владимир Михайлович?
Все планы Маши относительно откровенного разговора с возлюбленным рухнули в одночасье при виде капитана. Решетников так искренне обрадовался ей, его улыбка казалась столь славной и открытой, что у Маши не хватило духу открыть ему свою догадку.
— Возвращаюсь домой. Думаю о вас. Устал вот только немножко, — честно признался он.
— Ах, какая жалость, — вздохнула девушка. — А я тут решила навестить усадьбу моей приятельницы. Ну той, что вас еще так поразила, помните?
— Да-да конечно, — кивнул Решетников, нимало не изменившись в лице. — Баронесса Юрьева.
— Урожденная фон Берг, — с ядовитой усмешкой добавила Маша. — А вы не подвезете ли меня домой, Владимир Михайлович?
Даже царственная египетская интриганка Клеопатра, наверное, не сумела бы влить столько иронии и сарказма в имя и отчество капитана. А Решетников словно и не замечал того, по-прежнему улыбаясь Маше радостно и даже простодушно.
— С превеликим удовольствием, Мария Петровна.
Ах, так?!
— Но прежде мне необходимо заглянуть к моим соседям. Они в отъезде, знаете ли, и просили меня приглядывать за домом, — ляпнула она с ходу первое, что пришло ей на ум.
